– Я пас, – говорит Лаврентий Павлович, – и так лучше: более откровенно выйдет.

Ну, промолчу о том, что он и так все будет слышать, в прямом эфире. Есть несколько мест на выбор, где такая беседа ожидалась – и во всех прослушка уже оборудована. Ну пусть будет зимний сад – есть тут такая комната, с пальмами и фикусами, и мягкие кресла как раз для переговоров. Через десять минут!

Быстро оглядываю себя и Лючию. Образ не Фай Родис, а скорее, леди Дарт Вейдер – полностью закрытые платья с длинным рукавом, перчатки, юбка клеш до лодыжек и накидка на плечах (не та, что на улице была – ткань тоже «под металл», но более легкая, чтобы как деталь платья смотрелась). Шляпки нет, волосы убраны в высокую прическу. Образ из какого-то фильма «из будущего», на современные не похож, и выглядит очень эффектно.

Ну вот он, исторический момент. Интересный, однако, состав переговорщиков – против меня и Лючии тоже две женщины, с Елизаветой такая характерная британская дама средних лет. Вспоминаю информацию по членам британской делегации – Джоан Брайт Эстли, год рождения 1910-й, служила в Военном министерстве, в последнюю войну управляла особым информационным центром, который готовил данные для Черчилля – по факту была его «замом по разведке», сам же Черчилль официально называл ее «директором моего военного кабинета». Была среди ответственных за организацию Ленинградской конференции 1943 года (в этой истории аналог Тегерана-43). После войны занимала различные должности в SIS – не директорские, но как раз то «среднее звено», которое держит в руках все рычаги управления. Оттого не понесла ущерба в карьере, когда ее босс из премьеров ушел. Теперь, значит, главноответственное лицо с английской стороны по вопросу Двери в иные времена. Стоит не за спиной у Елизаветы, а чуть в стороне, чтобы видеть лица, и мое и ее – ну да, ее роль сейчас даже не участвовать в разговоре, а смотреть и анализировать. Взгляд цепкий, и сама в хорошей физической форме, фигура подтянутая, явно за собой следит.

Говорили по-английски – я язык не забыла еще. Ну что за условности – первой темой истинно британский беседы должна быть погода! Елизавета спрашивает, здесь в России всегда так неприветливо – или ваши ученые уже умеют и метеорологией управлять? А я отвечаю спокойно – разве это плохая погода? Максимум можно промокнуть и получить банальную простуду – дождь ведь не радиоактивный.

– Миссис Лазарева! Я говорю от лица не только себя и своей страны, но также и от ряда влиятельных политических и деловых фигур Британии и США. Которые выражают недоумение, и даже недовольство, что в зоне наших общих интересов появилась еще одна сторона, избегающая с нами не только прямых отношений, но даже каких-либо контактов. Что вызывает серьезные сомнения в дружественности намерений этой неизвестной стороны.

– Ваше величество, мне странно слышать это именно от вас. Разве не в английской традиции, когда клубы, где уважаемые джентльмены обсуждают свои дела, не имеют широкой известности и даже внешних атрибутов – более того, закрытость и малоизвестность такого клуба является признаком его элитарности. У вашего писателя Честертона есть – что-то про «верных рыболовов», дорогу к которым не знающий и не найдет.

– Вы неплохо информированы о нашей культуре и литературе?

– Ну не надо же нас какими-то инопланетянами считать. Или, по русской пословице, «Иванами, не помнящими родства» – не знаю, есть ли английский аналог. Существенно, что мы ничего не забыли – и помним о вас очень многое. И хорошее, и другое.