– Это факт, – подхватила Жюли. – Папаша у тебя крутой.

– А ты помнишь, когда он прыгнул в огонь, чтобы спасти младенца, забытого в колыбели? Ну знаешь же, в ту ночь, когда было короткое замыкание в магазине Моккара, начался пожар и мог перекинуться на все окрестные дома… Родители не успели его забрать. Все забыли про малыша, и Рэй отправился за ним! Это по телику показывали и в газетах напечатали, и мэр сделал его почетным гражданином города. Да ему и не больно надо было, он уже сто раз перебывал этим почетным гражданином.

Она переложила жвачку из-под правой щеки под левую, покатала ее языком, расплющила, надула большой розовый пузырь, втянула назад и снова принялась жевать.

– И по телику его не только в этот раз показывали! Он спасал жизни, кидался в огонь! Твой отец герой. И потом, он такой сексуальный! Прям неудержимо сексуальный!

Она изобразила походку Рэя, его посадку головы, манеру упирать взгляд в собеседника, не спускать с него глаз, словно тот уже становится его собственностью, словно он того уже насквозь видит. Она держалась за живот, постанывала, облизывала языком губы, тянула за вырез маечки. Настоящий театр… Но она знала, что имела в виду. И в этом было ее преимущество над Жюли и Стеллой. Недостижимое преимущество.

Виолетта невзначай обернулась: парни на месте, идут за ней.

– Когда отец твой на кого-то смотрит, – заключила она, – кажется, что в каждом глазу у него по половому органу.

Последнее замечание окончательно расположило ее на самом верху сексуальной иерархии. Только она и интересовала в тот момент девочек. Они уже не знали, что ответить.

– А твоя мать? – продолжала Виолетта. – Ты представляешь, когда каждый вечер ты в постели с таким парнем! Вау! Я бы от счастья с ума сошла! Ах, я вся мокрая!

– Моя мать… – начала Стелла, которая не понимала, почему же Виолетта вся мокрая. – Моя мать…

И она остановилась.

Не могла она объяснить, какая ее мать. Ну, или не хотела им рассказывать. Ее голос дрогнул.

– Ты хочешь сказать, что между ними сексуальные отношения? – сказала Виолетта с апломбом человека, который уверен в своем прогнозе.

– Да-да, именно сексуальные отношения.

И в одно мгновение секс стал той штукой, что обезобразила лицо ее матери, что заставляла ее поднимать руки, защищаясь от ударов, что вырывала у нее стоны боли.

– Секс, – тем временем продолжала Виолетта менторским тоном, – если он такой, как надо, он доводит людей до экстаза. Разрывает на тысячу кусочков…

– Да, на тысячу кусочков, – повторила Стелла.

– Моя мама ни на какие кусочки не распадается, – уверенно сказала Жюли.

– Ну, понятное дело, твой отец не похож на Рэя.

– Почему ты моего отца просто Рэем зовешь? – спросила Стелла, что-то внезапно заподозрив.

– Ну да… Ну, не преувеличивай, а! Он ведь не только твой отец! Это Рэй Валенти. Все телки о нем втайне мечтают. Даже старухи сорокалетние. Если я закручу с таким типом, как Рэй, я вообще слечу с катушек. И утрачу способность нормально рассуждать. От такого парня голова кругом идет, ну, как у той пастушки в Лурде, которая увидела Святую Деву, да так и не оправилась.

В этот день Стелле исполнилось двенадцать лет. Она хотела знать, как устроены мужчины и женщины, их тела, как они обмениваются жидкостями, почему стонут и вздыхают, почему глаза лезут из орбит, а голова готова взорваться.

Троица молча брела по дороге, все призадумались.

– А скажи, – вдруг вновь взялась за свое Виолетта, – ведь твоя мама, она слегка того? Ну, чокнутая?

– Я запрещаю тебе так говорить! – закричала Стелла.

О, как же ей хотелось жить в нормальной семье. Папа за рулем машины, мама раздает пирожные, а сзади доченька их, Стелла. Папа крутит баранку, мама полирует ногти, Стелла считает встречные машины – сколько красных, сколько синих и сколько желтых – и получает в награду бутылку колы, если удается угадать, каких больше.