– Я не знаю, я далека от этого, – равнодушно пожала плечами Вера. – Я ведь сама беспартийная, и с членами партии у меня не было никакой связи. Архива нет, у кого я могу выяснить?.. Никто не в курсе. Все партийные сведения держались в секрете…

Генрих нахмурился. Она, конечно, очаровательна, эта русская фрау, но с ним подобные фокусы не пройдут. Он продемонстрирует ей, насколько опасную игру она затеяла. Она увидит, как он великодушно щадит её, как рискует ради неё, и поймёт, что он вправе рассчитывать на ответную благодарность с её стороны.

– Согласно предоставленным вами сведениям, – заговорил он уже иначе, строго и официально, – в таком большом населённом пункте, как Дарьино, практически отсутствовала партийная сеть. Вся партийная ячейка сводится всего к нескольким фамилиям! Позвольте вам не поверить, дорогая фрау Вера! Я подозреваю, что вы просто лжёте!

– Я вам говорю, я понятия ни о чём не имела! – решительно заявила Вера. – Я – учительница! Я занималась детьми! Больше меня ничего не интересовало!

Генрих усмехнулся про себя. Эта молодая женщина, безусловно, обладала сильным характером. Ну что ж, тем большее восхищение вызывает она у него своим упорством. Но вывернуться ей сейчас не удастся, как она ни пыталась бы.

Он повысил голос, стал говорить жёстко, пристально глядя ей в глаза:

– Поговорим, например, о вашем муже. Возглавляя машинно-тракторную станцию, он просто по определению не мог занимать такого положения, не будучи коммунистом! Нам прекрасно известно, что советская власть не доверяла ни одной серьёзной должности беспартийным!

– Я ничего об этом не знаю! – упрямо твердила Вера. – Кроме того, при чём тут мой муж?.. С вашей стороны, просто некрасиво упоминать моего мужа! Вам прекрасно известно, что он пропал без вести, я вам сама об этом рассказывала!..

На глазах у неё появились слёзы, она достала платок, всхлипывая, уткнулась в него.

– Ну, хорошо, успокойтесь, пожалуйста! – растерялся Генрих. – Я не хотел так волновать вас…

– А что вы хотели?! – возмутилась Вера.

Она отняла платок от мокрого лица и заговорила гневно, уже не стесняясь продолжающих литься слёз:

– Я знаю что. Вы хотели просто поиздеваться надо мной! Вы прекрасно понимаете, что я в полной вашей власти… Вы можете замучать меня, убить меня, сделать со мной всё, что захотите!..

Генрих поморщился. Разговор принимал далеко не ту форму, на которую он рассчитывал.

– Ну, зачем вы так? – тихо произнёс он. – Разве я похож на зверя?!. Я готов закрыть глаза на эту бумагу… Представьте себе, что бы с вами сделал мой энергичный адъютанат Петер Бруннер, если бы узнал о моих подозрениях! Но даю вам честное слово офицера, вам нечего беспокоиться. Я никому не позволяю совать нос в мои дела. Никто ничего не узнает. Вы же видите, как я к вам отношусь, фрау Вера! На самом деле это я в вашей власти, а не вы в моей! Поверьте, мне жаль, что ваш муж погиб и вы остались одна, но таковы условия войны!..

– Он вовсе не погиб, он жив! – тут же возразила Вера.

Генрих Штольц медленно и печально покачал головой.

В комнате неожиданно стало тихо.

Вера перестала всхлипывать, в ужасе смотрела на него, ждала, что он скажет.

– Я интересовался судьбой вашего мужа, – начал Генрих, стараясь говорить как можно мягче. – Я связался с Генеральным штабом и проверил все данные. Среди военнопленных ваш муж не числится. В этом случае он находился бы в специальном лагере Германии или на одной из окупированных нами территорий. Но – увы!..

Она не сводила с него расширенных глаз, ловила каждое слово.