Так что раз в неделю у меня по графику – встреча с Аглаей у нее на дому. Встреча происходит где-то в период с понедельника по среду. Мне ведь еще нужно изложить в письменном виде то, что случилось с Аглаей за последнюю, то есть предыдущую неделю, отправить по электронной почте продюсеру, он, в свою очередь, передает это в журнал, там мое творение на основе воспоминаний львицы-певицы-актрисы должны вставить в оригинал-макет, отправить в типографию, – чтобы еженедельник увидел свет в понедельник и народ, едущий на работу после выходных, почитал в транспорте о том, чем в недавнем прошлом занимались известные личности, а потом обсудил это на рабочем месте с коллегами, в социальных сетях, по телефону, ну и вообще где угодно. И лишний раз вспомнил Аглаю и купил или ее диск, или фильм с ее участием, или сувенир с ее изображением.

Вставать рано к Аглае мне тоже не приходится – хотя бы потому, что сама Аглая рано встать просто не может. Обычно она принимает меня или в пижаме, или в пеньюаре, чаще – в спальне (где еще больший бардак, чем у меня, несмотря на усилия домработницы), реже – на кухне (где грязная посуда стоит всегда – вероятно, домработница не успевает прибраться к моему приезду). В большинстве случаев мне самой приходится варить кофе (и на себя тоже), нести его Аглае в постель, где она усаживается, подоткнув под спину подушки, и рассказывает мне то, что посчитает нужным. Я часть опускаю (то, что напечатать никак нельзя, даже с пометкой «18+»), остальное литературно обрабатываю, потому что выражения Аглаи иногда могут затмить лексикон портового грузчика. Наше общение отнимает часа два. Прямо от Аглаи я еду на работу в кризисную службу, где переключаюсь на совсем другие проблемы и где я на самом деле чувствую себя нужной и приносящей пользу пусть не обществу, а конкретным людям, которые нуждаются в помощи.

К счастью, у меня есть автомобиль (как я уже говорила), и мне не нужно толкаться в общественном транспорте. Его, конечно, давно пора менять в связи с весьма преклонным возрастом, но на новый нет денег. Кредит брать не хочу: зарплата в кризисной службе маленькая, остальные гонорары не могу назвать постоянными, да и продюсер, естественно, платит черным налом. Аглае же все машины дарили мужчины. Хотя мою мне тоже купил отец, но то отец, и у меня совсем не «Мазератти Гран Кабрио». И сколько лет назад мне отец купил машину… Да и тогда она уже была подержанной. Но бегает. Папа лично ею занимается.

При подъезде к дому Аглаи увидела няню с коляской, остановилась, приоткрыла окно, Нина Степановна вручила мне ключи.

– Когда мы уходили, еще спала, – сообщила Нина Степановна. – Вчера чуть ли не всю ночь куролесила. То один кобель приходил, то другой. Соседи стучали по батареям. Один даже пришел и орал. Тот, у которого бойцовая собака. Жаль, без собаки. Вроде с кем-то сцепился – с тем, кто у нее тогда был. Потом я уже заснула.

Это все не было для меня новостью. Аглая могла куролесить в любой день, то есть ночь. А вчера было воскресенье. Вернулась после какой-то тусовки, кто-то решил к ней заехать… По-моему, никому из окружения Аглаи не требовалось вставать рано утром – ни в один из дней недели. Не то что соседям, у которых сегодня началась рабочая неделя.

Нина Степановна обычно или отдавала мне ключи во дворе, или открывала дверь. Это была милая женщина предпенсионного возраста, какая-то дальняя родственница продюсера, которую он привез в наш город вроде бы из средней полосы России. У нее не сложились отношения с невесткой, с работы уволили, с новой работой в маленьком городке было плохо, а продюсеру потребовалась няня для ребенка Аглаи – и он вспомнил про родственницу.