А в том, что за долгий период соседства растения создавали свой мир, грубо говоря, каждое растение занимало свою нишу в этом растительном обществе и выполняло свою работу. Создавалась и закреплялась система взаимодействия от корней то верхушек растений. И выпалывая, к примеру, сорняк, можно было эту систему разрушить. Что приводило к тому, что оставшиеся растения начинали болеть и гибнуть.
Несколько раз я замечала в зарослях в тени мелькавшую рыжую шкурку. Однажды меня предупредили рыком, что я увлеклась и слишком приблизилась к логову хищника. Но лени в этом звуке было гораздо больше, чем злости. Так, фыркнули, чтоб не забывалась.
- Наглые кошаки! Вот мир другой, а они точно такие же! Они сами по себе, а им все должны прислуживать. Аватары они, видите ли! - ворчала я. - А если нагломордых хвостатых господ всё устроит, то тогда они позволят себя приласкать!
- И кто же это позволяет себя ласкать моей каири? - раздалось насмешливо-подозрительное за спиной.
- Никто, - ответила я. - Только злобно шипят! Мол, не приближайся.
Показала я на заросли подошедшему ко мне Динару.
- Испугалась? - тут же уточнил он. - В этом месте просто почти нет расстояния между территорией дома обретения и территорией садов храма. На самом деле просто заросли, где свободно бродят аватары. Возможно, они учуяли или услышали тебя. Вот и ворчали.
Я хотела ему сказать, что здоровенный кот или кошка вовсе не за стеной, а в зарослях возле горки камней. Но на моё удивление там не было никого, и даже ни один лист не шевелился. Хотя иногда котяра разваливался прямо на виду. Как и сегодня.
- Ты уже освободился? - решила перевести тему я. – Видела, утром опять приходил к тебе этот егерь.
- Видела? Он был здесь почти сразу после рассвета. Я думал, что ты ещё поспишь. По крайней мере, когда я уходил ты очень сладко спала. - Удивился Динар.
- Я рано просыпаюсь. Тем более если нет накопившейся усталости, и я не болею. - Пожала плечами я. - А сейчас я ещё и ложусь рано. Меня можно сказать заботливо укладывают.
- А что делать? Приходится. - Хитро улыбнулся эмир. - Сама ты не засыпаешь, целоваться лезешь.
- Что? - возмутилась я. - Кто-то вчера обменивал на поцелуи сладости! И это, между прочим, шантаж. А шантаж никого не красит.
- Это не шантаж, это стратегия. Я ещё с самого начала узнал, что ты любишь сладкое. А ещё курагу и финики. - Усмехнулся Динар.
- Я заметила, что рядом с кроватью появилась тарелка и с тем, и с другим. И она всегда полна. Спасибо. - Смутилась я.
- Что с тобой, каири? - сразу заметил это эмир.
- Странно всё, непонятно. Не могу определиться. Вот только сад и остаётся как основа. - Призналась я, решив говорить откровенно. - Я же здесь не просто так, для того, чтобы меня призвали, есть причины. Я... Каждый раз, выходя из дома, я натыкаюсь взглядом на эти песочные часы. И хотя горка внизу совсем небольшая, они всё равно напоминают, что время идёт. А то, что ты рассказал... Сколько поколений выверяли на собственной судьбе все эти сроки? А что если...
- Ччч, - перебил меня Динар. - Я тоже вижу это напоминание. Кроме него, мне ещё и мать не даёт забыть о том, для чего служители проводили ритуал, пытаясь поймать нить твоей души. Я как никто помню о цене промедления. Каждый раз, возвращаясь к тебе, я говорю про себя: "сегодня". И каждый раз не нахожу сил, чтобы разрушить всё то, что звенит твоим смехом и наполнено негой удовольствия. Астрея, каири стали нужны не просто так. С необходимостью ритуала и признанием в правящей семье пришлых душ смирились по весомой причине. Наши женщины никогда не согласятся пройти то, что обязана принять каири. Моя мать... Отец любил свою каири. Любил наблюдать за тем, как она играет со мной. И я с детства помню его взгляд на неё. Полный обожания и сожаления. В тот день, когда погиб отец, он услышал то, о чём его любимая так долго молчала. О своей ненависти к насильнику, обрëкшему её на эту судьбу. Именно так она восприняла всё, что произошло с ней после ритуала. И ни дворец, ни драгоценности, ни редчайшие цветы в её собственном саду, ни то, что отец оберегал даже её дыхание, не изменило её отношения к своей роли. Я был невольным свидетелем этого разговора. И, наверное, поэтому пошёл наперекор обычаю. Не хочу, чтобы ты смотрела на меня с неприязнью и страхом. Не хочу видеть твою боль и знать, что я её причина. Но оно неизбежно.