Я наконец вспомнил подробности разговора, который состоялся у меня с Профом много недель назад, в маленьком бункере в окрестностях Новилона, где он занимался научными экспериментами. Он рассказал мне тогда о своей команде друзей, которые все были эпиками: он сам, Регалия, Темный Лес и Амалия. Со временем трое из них в итоге перешли на сторону зла.

Треск! Четверо, если считать Профа.

«Ничего не получается, Дэвид, – сказал он тогда. – Оно уничтожает меня…»

– Похоже, ты плохо слушаешь, что тебе говорят, пацан? – спросил Ночной Сокол.

Проскользнув в комнату, я подошел к гробу. Часть его крышки была прозрачной, и внутри виднелось красивое женское лицо в окружении разметавшихся золотистых волос.

– Она изо всех сил пыталась сопротивляться, – сказал Ночной Сокол. – А потом однажды утром я проснулся и… ее не оказалось рядом. Она не спала всю ночь, судя по оставленным ею шести пустым чашкам кофе. Она боялась заснуть.

– Кошмары, – прошептал я, коснувшись стекла в крышке гроба.

– Думаю, постоянное напряжение от бессонных ночей в конце концов ее сломило. Моя дорогая Амалия… Джонатан оказал услугу нам обоим, выследив ее, – никак иначе я это воспринимать просто не могу. Тебе следует отказаться от своей дурацкой идеи спасти его. Покончи с ним, парень. Ради него самого и ради всех нас.

Я оторвал взгляд от гроба и посмотрел на Ночного Сокола. Слеза все еще блестела на его щеке – он не мог ее вытереть самостоятельно.

– У тебя есть надежда, – сказал я. – Иначе бы ты нас не пригласил. Ты видел, как вела себя Меган, и первой твоей мыслью было, что мы нашли некий способ победить тьму.

– Возможно, я пригласил тебя просто из жалости, – ответил Ночной Сокол. – Жалости к тому, кто со всей очевидностью любит эпика. Как и я. Как и Тиа. Возможно, я пригласил тебя, чтобы предупредить. Будь готов к тому, пацан, что однажды утром ты проснешься и ее не окажется рядом.

Я пересек комнату, повесив винтовку на плечо, и попытался дотронуться до Ночного Сокола, но оказался не готов к молниеносной реакции манекена. Вскочив на ноги, тот схватил меня за руку, прежде чем я успел положить ее на плечо Ночного Сокола.

Бросив взгляд на мою руку, манекен, видимо, решил, что я не намерен причинить ему вред, и отпустил меня. Треск, ну и хватка же у него!

Моя рука упала на плечо Ночного Сокола.

– Я справлюсь, – попытался убедить я калеку. – Но мне нужны ответы, которые можешь дать только ты. Насчет мотиваторов и того, как они работают.

– Все это глупости, – сказал Дин.

– Ты держишь Амалию в анабиозе. Зачем?

– Затем, что я такой же глупец. Когда я ее нашел, в груди у нее зияла дыра величиной с кулак Джонатана. Она была мертва. Глупо было думать, что ее можно оживить.

– Но ты исцелил ее тело, – сказал я. – И сохранил его.

– Видишь те штуки там? – спросил он, кивая на дальнюю стену с тем, что осталось от погибших эпиков. – Их могущество не смогло ее вернуть. Все эти предметы принадлежали эпикам с исцеляющими способностями, на основе которых я изготовил мотиваторы. Но ни один не сработал. Ответа нет. И никакого секрета тоже нет. Мы вынуждены жить в том мире, какой есть.

– Напасть – эпик, – прошептал я.

Ночной Сокол вздрогнул и вновь перевел взгляд со стены на меня:

– Что?

– Напасть – эпик, – повторил я. – Личность. Регалия узнала всю правду, даже разговаривала с ней. Наши жизни разрушила вовсе не сила природы. Не звезда, не комета… а личность. – Я глубоко вздохнул. – И я намерен убить Напасть.

– Да ты с ума сошел, пацан, – проговорил Ночной Сокол.

– Спасение Профа – лишь первый шаг, – продолжал я. – Чтобы наш план удался, потребуются все его способности. Но после я намерен добраться до этой твари и уничтожить ее. Мы вновь сделаем мир таким, каким он был до того, как взошла Напасть.