– Простите, это было грубо, – мягко протянул Витале, съехав с шоссе в старинную каменную арку, украшенную по центру урной в греческом стиле. – У меня было тяжелое утро, но это не оправдание невоспитанности.

Когда Витале припарковался, Зара вышла из машины и сухо сказала:

– Если в палаццо только прислуга, вы можете оставить меня здесь. Мне вполне хватит часа, чтобы осмотреться, а вам не нужно оставаться…

– Я хочу остаться, angelina mia, – возразил Витале. – Зачем, по-вашему, я организовал эту поездку? Только чтобы вам все показать.

– Я плохо лажу с людьми, у которых все время меняется настроение, – недовольно призналась Зара.

– Ну, я не принадлежу к таким людям.

Заре пришлось удовлетвориться таким ответом. Ей было трудно понять его. Ведь она познакомилась с ним только накануне. Напряжение в темно-золотых глазах Витале подсказало ей, что он не просто флиртует с ней или пытается соблазнить, как многие до него. Витале Рокканти действительно стремился загладить нанесенную ей обиду. Взбодрившись от этой мысли, она постаралась сдержать улыбку.

Витале вынул из машины корзину для пикника, собранную Джузеппиной, кинул Заре хлопковое покрывало и протянул ей свободную руку:

– Давайте поищем, где можно поесть…

– В саду, – мечтательно предложила Зара, вспомнив план парка, который столько раз рассматривала дома.

Они шли под палящим солнцем по дорожкам, посыпанным гравием. Талант ее тети как ландшафтного дизайнера был так же заметен, как и в год создания парка.

– Парк заново засадили, – приятно удивленная, сказала Зара. Она предполагала увидеть лишь смутные очертания творения Эдит.

– Восемнадцать месяцев назад, – уточнил Витале.

Объяснение прозвучало сухо и немного рассеянно. Сейчас, когда Зара стояла на фоне огромного тиса, ему вспомнилось, как на этой самой дорожке танцевала во время фотосессии его сестра, в алом шелковом платье, с типичным для фотомоделей выражением надменной отстраненности на очаровательном лице. Только искрящиеся глаза выдавали ее радостное настроение.

– Какое-то время дом и парк были открыты для посещения, – добавил Витале.

– Но не сейчас, – предположила Зара.

– Владелец высоко ценит неприкосновенность частной жизни.

– Почти эгоистично жить в таком великолепном месте и ни с кем им не делиться, – сказала Зара с упреком.

Когда она легко взобралась на каменную скамью, чтобы лучше рассмотреть парк поверх высокой ограды из вечнозеленых растений, Витале невольно улыбнулся:

– Лучший вид на парк – из храма на холме над озером.

Брови Зары сошлись на переносице.

– В первоначальной схеме не было никакого храма.

– Значит, владелец посчитал возможным добавить что-то свое, не нарушая общую симметрию композиции, – сухо пробормотал Витале.

Щеки Зары покрылись румянцем.

– Ну конечно. Я думаю, это чудесно, что он так заботится о парке и даже обеспечил его существование для еще одного поколения.

Витале изучающе взглянул на нее. Его немало позабавило, как быстро она нашлась с ответом. А еще была очень нетерпелива. Он смотрел, как она шла вперед быстрыми, легкими шагами, обгоняя его. По плечам ее маленькой подтянутой фигурки рассыпались светлые серебристые волосы, от которых, казалось, отражалось солнце. На фотографиях в прессе казалось, что волосы у нее крашеные, но на самом деле они смотрелись удивительно естественно и прекрасно гармонировали с бледной нордической кожей и необычным цветом глаз.

Дочь Монти Блейка обладала неожиданной привлекательностью. Даже простой наряд не мог скрыть ее невероятную женственность, изящные формы и ставившую его в тупик непринужденность, и это сильно возбуждало его. Вот уже много лет ни одна женщина не оказывала на него такого действия, и ему совсем не нравилось это новое ощущение. Он предпочитал предсказуемо невысокий уровень впечатлений и самоконтроль и вовсе не любил сюрпризы.