Натка судорожно дернулась, чтобы немедленно влезть в интернет и освежить свои знания о псевдонимах звезд.

– Подруга, ты чего? Мы так никогда не закончим! – всполошилась Варвара.

– Я осторожненько. Одной рукой. Левой. Ты же ее уже доделала.

Натка ткнула наманикюренным пальцем в экран, выводя данные по… кого бы вбить… Вот. Пусть будет Мэрилин Монро. Она, как известно, на самом деле была Норма Джин Бейкер. Точнее, при рождении голливудскую звезду и вовсе звали Норма Джин Мортенсон, первую смену своего имени она претерпела при крещении. Когда еще ничто не намекало на то, что она станет одной из самых узнаваемых и значимых фигур американского кинематографа. К моменту смерти актрисы фильмы с ее участием собрали двести миллионов долларов, что в переводе на сегодняшние цены составило бы два миллиарда. Впрочем, про смерть не будем. И вообще жизнь Мэрилин – плохой пример для подражания. Такой судьбы Настене не хотела Наталья Кузнецова.

Впрочем, некоторое сходство с Настей у кинозвезды было. За годы детства она сменила более двадцати приемных семей и приютов. Что ж, у Насти Таганцевой за плечами был один детский дом, одна больница и одна приемная семья. Семья Таганцевых. И другой не будет. Натка спешно закрыла страницу с биографией Монро, чтобы не накликать беду.

Надо взять другой пример. Например, Эдит Пиаф. Та, правда, была не актрисой, а певицей, но это тоже творческая профессия. Услужливый интернет тут же подсказал, что на самом деле знаменитого французского «воробушка» звали Эдит Джованна Гасьон. И ее жизненный путь тоже не был устлан розами. Родители отдали ребенка на воспитание бабушке, а та поселила ее в публичном доме, который содержала. Нет, тоже плохой пример. Да и все ее незадавшиеся романы… И гибель возлюбленного, от которой Пиаф так и не оправилась. Нет, надо поискать кого-то еще.

Габриэль Бонер Шанель, которую все звали просто Коко. Нет, звучит как кошачья кличка. Для Насти нужно придумать что-то более звучное. Так-так-так. Костя как-то рассказывал, что его далекие предки происходили из известного дворянского рода. Какой-то там его прапращур Николай Степанович был известным русским юристом и криминалистом, и именно этим обстоятельством Костя объяснял свой выбор пойти работать в полицию.

Этот самый Николай Степанович женился дважды, и супруги его были сестрами, носящими фамилию Кадьян. Так может быть, такой псевдоним и взять? Настя Кадьян. Нет, не звучит. Похоже на кадку, в которой растет фикус. Как тогда? Костя говорил, что у Таганцевых был свой родовой герб – в лазоревом щите серебряная открытая книга, над которой золотая звезда на шесть лучей.

Звезда. Стелла. Да. Может быть красиво. Стелла Бук. Или нет. Лучше Стэйси Лазур. Хотя иностранные имена сейчас не в моде. Надо что-то более русское, подходящее белокурому ангелочку с голубыми глазами. Настя Таганка. Тьфу ты, похоже на Настю Цыганку. Какие еще могут быть ассоциации? В памяти услужливо всплыла героиня эротического романа «Пятьдесят оттенков серого», которую звали Анастейша Стил. Тьфу, чего только в голову не придет. Надо думать отдельно над именем и отдельно над фамилией.

Анастасия. Настя. Стася. Так. Последнее уже нравится. А что, если дочка станет Стасей Асти? Этот вопрос Натка задала вслух.

– Она же не шампанское, – отреагировала Варвара. – И не мартини.

– Тоже верно. Ладно, будем думать еще.

Варвара нанесла последний слой закрепителя, выключила лампу и откинулась на спинку стула, потирая уставшую спину.

– Все. На сегодня наведение красоты закончено. Чаю нальешь?