Одно это письмо чего стоит.

Около ручья очень свежо и приятно пахнет свежестью. Выпиваю драгоценную воду и, накрутив на горлышко сеточку, присела набрать воды. Озираясь по сторонам, ища что-то еще интересное. Или съестное.

И нахожу.

У ручья растут кусты с ягодами. Кажется, что не все съедобные, но я различаю и правильно срываю именно те ягодки, что есть можно. Одна черная ягода пачкает руки, но она из всех самая сладкая и ее я ем небольшими горстями, но довольно много. Затем перехожу на маленькую, красную и кисло-горькую ягоду, зная от мамы, что ее когда-то заваривали в чай. Потом перешла на еще одну красную ягоду - не такую яркую, но тоже сладкую, как и первую. В общем, устроила себе настоящий пикник, быстренько завтракая.

Шорох.

Я замираю всем телом, а одной рукой быстро достаю нож, раскладывая его и сжимаю переплетенную рукоять. Посторонний шум мне не кажется, я без ошибки оборачиваюсь в нужную сторону и медленно выдыхаю черех губы воздух. О, мне очень страшно. Но я уверенно стою, приготовившись обороняться.

Мужской кашель, шорох кустов и заросших дебрей леса, куда я не захотела идти. И хорошо, потому что оттуда выходит к ручью мужчина. В непонятно из чего сшитой накидке, в широких штанах с вместительными карманами и с рюкзаком на спине.

Он сначала меня не замечает. Опираясь на двухствольное ружье, он медленно и аккуратно идет к ручью, хромая. И ясно почему - у него окровавленная одежда, если все эти тряпки на нем можно назвать одеждой. Одет очень тепло, странно и словно из далекого прошлого переместился. Но это дает мне считать, что он без чипа. Они так не ходят. Не одеваются. И не забредают в леса.

Белые длинные волосы, белая борода и темные усы с бровями. Волосы растрепались, лицо немного грязновато. Он осторожно садится на край камня у ручья и только после смотрит на меня. Спокойно, прищурившись, словно плохо видит...

А все мои инстинкты вопят в один голос. О том, что с ним что-то не так. О том, что он странно смотрит, слишком пристально, слишком дикие и яркие глаза синего цвета.

- Спрячь нож, - произносит он медленно. - Лучше помоги.

Я удивлено моргаю. Он действительно попросил помощи? Эм...

Отпрянула. Еще шаг назад. И еще шаг. Как я, не чувствуя боли, слабости и всего того, что раньше чувствовалось очень даже ярко, бежала наверх, в свое убежище - не помню.

Спряталась, прижалась спиной к скалистой стене, зарядила автомат, и простояла так... Довольно долго. Занемела правая нога, а дрожь не прекращалась долго. Резкий выброс адреналина все же сделал свое дело, заставив меня понервничать.

Пока саму себя не ударила по лбу. Он же раненный. Не сможет, наверное, подняться.

Хотя, я тоже ранена. А вон как бежала - быстро, в горку, но почему-то уверенная, что меня это спасет. Словно второе дыхание появилось и наличие оружия спасет меня... Хотя, да, вполне должно спасти.

Спустя долгое время, проверив патроны, выложив ягоды и мяту в небольшую мисочку, я все же выглянула из своего укромного местечка. Осторожно, пригибаясь и затянув волосы заново, туже, чтобы не лезли в глаза. На удивление, я сразу вижу место, где он до сих пор сидит. Уже достав ноги из ручья, на раненном бедре было затянута какая-то тряпка. А он чистил свое оружие, напряжено и сосредоточенно. Поедая те ягоды, что ела недавно я. Точнее, такие же, что ела я. Они у него были собраны в небольшую жестяную чашку, но даже отсюда я вижу эти ягодки. Я не наелась. Из-за этого странного раненного мужчины я не поела нормально.

Вот черт.

Днем я не выходила из убежища, за исключением - пособирала рядом веточки для костра, чтобы заварить чай. Спускаться на оккупированную чужим мужчиной полянку я не решилась, но даже просто за веточками ходила с ружьем. Незнакомец меня заметил, но не следил за мной, занимаясь чем-то около ручья. А вот я за ним изредка следила - чтобы быть в курсе, где он сейчас.