Но почему я не помню ничего из последних дней?!

Может, этот зудящий тон Антипа и правомерен? Может, Зверь начал вырываться наружу?

— Я дал совет. Твое дело послушать его или нет, но Дикими никто в секунду не становится, это болезненный процесс разрушения.

— Я не стал им много лет назад, и сейчас не буду, — отрезал и указал рукой на коридор. Антип ухмыльнулся и кивнул понимающе, а вскоре оставил меня наконец-то одного. Я снова подошел к большому окну и замер. Подушечки пальцев чесались от желания, погладить кого-то, провести по изгибам желанного тела, вцепиться до синяков в бедра. Я поднес руку к носу и внюхался. Тонкий аромат ночной фиалки смешался с моим мускусом после секса. Зверь внутри довольно заурчал.

Что-то произошло в эти несколько дней, которые исчезли из моей памяти.

Но не из памяти Зверя.

Видимо, придется ехать в загородный дом. Там я обернусь и отпущу своего волчару, пусть просветит меня на тему моих выпадений памяти. О нашей сложной связи я никогда никому не рассказывал. Обычно оборотни сильно сливались со своей первородной формой. Сплетались капиллярами, делили одно дыхание. Но не я. Мы умели разделяться. Моей силы хватало, чтобы создать оболочку для него, выпустить все звериное наружу. С возрастом это становилось все сложнее и сложнее, но мой Зверь все равно оставался самым сильным. А я — неуязвимым. И недоисследованным эскулапами Управления.

И этого продолжу избегать всеми силами.

Набрал текст в нашу рабочую группу и приказал своим не беспокоить меня еще день, а сам быстро покидал вещи в дорожную сумку и, схватив ключи от машины, вышел из квартиры.

Впервые я так торопился в лес.

Голова была еще мутная, но на концентрацию это не влияло — я прекрасно вел автомобиль, спеша доехать до своего лесного логова. На пару минут мне показалось, что за мной хвост, но я пропустил следующий за мной джип, и тот спокойно проехал вперед, исчезнув за поворотом. Мне же надо было ехать дальше, и выезд на пригородную дорогу оказался пустым, как и сама дорога до коттеджного поселка. В свое время я не пожалел денег в этом месте и теперь радовался своему вложению — настоящая большая территория на границе с лесом.

Я завернул к охранному пункту и набрал автодозвон на пульт, чтобы автоматика открыла шлагбаум. Проехал к своему участку и сразу же зарулил в гараж. Машина приветливо сигнализировала, что встала на охрану, а я вынул из багажника сумку с вещами, зашел в дом по коду, кинул ее на тахту на кухне и принялся стягивать одежду, закидывая ее на ту же тахту.

В больших окнах-дверях виднелся темный лес, он шумел, и пугал людей, но не меня. Зверь уже выл внутри от нетерпения. Я распахнул стеклянные окна, вышел на террасу, позволяя ветру обдуть обнаженное тело и обернулся в черного волка.

На кухне горел лишь маршрутный свет по низу плинтуса, подсвечивая огромное мускулистое тело хищника.

Зверь завыл и ринулся в лес, легко перепрыгивая забор.

Лес пах домом и спокойствием. Зверь носился по тропкам, прихватил зубами пару грибов, ободрал когтями старый ствол дуба и принялся валяться по земле. Я не мешал Зверю, пусть наслаждается свободой и природой.

Волк наслаждался, вытягивал из леса силу и весь бурлил энергией.

И я решился, потянул на себя, прошептал свой вопрос:

— Покажи.

Зверь рыкнул, побежал к поляне, скопал когтями землю и, вытянувшись к небу, завыл.

А я увидел. Сначала расплывчатые образы. Белая кожа и алые губы. Алые глаза. Белоснежная копна волос. Это была Виола. И я ее брал, как животное. Как свою сучку. Долбился, заводил узел и вязал ее несколько ночей.