И еще – четверку стопроцентных телохранителей при мужчине с печатью начальственности на лице. Телохранители выглядели помятыми, один даже был ранен, а второй отсвечивал разбитой рожей. Все были хмурые; начальственный тип – раздражен и взбешен. Он сразу определил в Кэпе старшего и чуть ли не с ходу накинулся на него.

– Что здесь, черт возьми, происходит? Кто вы? Я – министр внутренних дел Туркменистана! Я…

– Заткнись, – перебил его Кэп. Очень спокойно.

– Молодой человек! – рявкнул министр. – Достаточно одного моего слова, и вас по стене размажут! Поня… ух!

Кэп коротко, без замаха, пнул министра в пах. Тот сразу перестал брызгать слюной и мгновенно сложился чуть не пополам. Кэп добавил – коленом в лицо, да от души, так что министра выпрямило и швырнуло на спину. Рухнув, министр сразу же скрючился в позе зародыша, из чего явствовало: с первым ударом волк тоже не поскупился.

Один из телохранителей не выдержал, ринулся на ближайшего волка, но волк небрежно уклонился и огрел его прикладом по голове.

Кэп тем временем оглядел «улов», невольно сбившийся в кучки по принадлежностям.

– Так! – Кэп указал пальцем на бабулек и девиц. – Вы и вы! Брысь по домам! Рекомендую сидеть тихо и на улицу не высовываться!

Второй раз приказывать не пришлось: к выходу кинулись охотно и ретиво. Бабулька со шваброй так и не выпустила свой рабочий инструмент.

Больше Кэп никого отпускать не стал, хотя многие из пленников на это наверняка очень надеялись.

– Здание захвачено! – сказал Кэп в трубку переговорника. Это был точно не мобильный телефон, Арчи разглядел. Что-то другое.

Пауза.

– Министр внутренних дел и немного шушеры. Женщин я отпустил.

Пауза.

– Министр? Валяется на полу и держится за яйца.

Пауза.

– Есть, ждать.

Кэп отнял трубку от уха.

Пленных отогнали к стенам и велели рассесться, даже тех, кто ранее был уложен на пол. Министра бережно подняли трое уцелевших холуев (четвертый валялся без сознания) и испросили разрешения взять стул охранника. Кэп не стал возражать, но за стулом послал своего, волка. Отключенного телохранителя тоже убрали под стеночку; посреди вестибюля осталось лишь несколько кровавых пятен.

«И это называется бескровный переворот, – подумал Арчи с горькой иронией. – Впрочем, а ведь действительно могли кого-нибудь пристрелить. Но, с другой стороны, женщин волки отпустили…»

И вспомнил слова Варги: мол, полезно было бы шлепнуть десяток-другой… И кто, спрашивается, после этого зверь? Кто хищник? Люди? Или волки?

Арчибальду Рене де Шертарини вдруг показалось, что он еще не раз задаст себе этот вопрос.

Шофер лимузина нарочно не слишком спешил – грузовики явно не смогли бы за ним угнаться. Так и докатили до президентского дворца – величаво и неторопливо, перекинувшись лишь несколькими малозначащими словами.

Только минуя сонные окраины Расмус поинтересовался:

– Мы куда? К правительству или к президенту?

Роли групп захвата, конечно же, были давно распределены. Непонятной оставалась только роль Саймона Варги.

– Мы – в президентский дворец. Не могу отказать себе в удовольствии лично объявить Коко, что он больше не президент.

– Понятно, – закруглился Расмус и снова замолчал.

Город не произвел на Расмуса должного впечатления – дыра и дыра. На захолустной планете, волею судеб оказавшейся родиной для двух сотен уцелевших волков. После имперских мегаполисов этот городишко, едва освещенный скудной иллюминацией, казался скорее жалкой пародией на средоточие цивилизации. Или просто неумело выполненной имитацией, ложной целью для желторотых новобранцев из ударных бомбардировочных эскадрилий.