Щёки обдало кипятком. Я неопределённо кивнула:

- Решила переехать.

- В больницу? – тут же насмешливо уличил Илья.

- Временно, - слукавила я: понятия не имела, пустят ли меня вообще. Это был план «Б».

- Новик, - громыхнул Петруня из тачки, голову показав в открытое окно заднего сидения. – Погнали уже... – в голосе недовольство сквозило.

- Щас, - отмахнулся Илья и вновь на меня уставился. - Ты это... – жевал слова. – Где меня найти, знаешь, - загадочная фраза. Чуть помешкал, словно раздумывал целовать или нет, да к машине своей вернулся: - Только я цену большую запрошу! – добавил с едким смешком, стопорнув у дверцы со стороны водителя. Колюче глянул на прощание, да в тачку нырнул.

В душе сразу холодом повеяло. Я подхватила тяжёлую ношу и, не дожидаясь, когда машина уедет, двинулась к больнице.

*

Мне повезло. Старшая медсестра, Акулова Мария Николаевна, побурчала для проформы, что такое в больнице не практикуется, но каморку для персонала выделила.

- Ты же понимаешь, что мы не общага? – строго нахмурила тонко выщипанные дуги бровей.

- Угу, - торопливо кивнула я.

- Нечего тут ошиваться с утра до вечера, - указания раздавала, - только спать! Не более! – пояснила для важности. - И чем быстрее съедешь, тем меньше я буду придираться.

- Да, конечно, - заверил я рьяно Марию Николаевну. – Всё понимаю. Постараюсь быстро решить вопрос с жильём!

- Вот и отлично, - пальчиком пригрозила наставительно Акулова. На деле она очень строгая, не только ко мне – ко всем. Порой грубая, но честная и ответственная. И работает за несколько человек сразу и не за зарплату, а потому что ЭТО НЕОБХОДИМО. Её боялись, ненавидели, но уважали. А ещё она умная... Конечно не от вселенской доброты поблажку мне сделала – потому что я полтора года с ней общаюсь, и доказала не языком, а делом, что умею работать и готова на внеурочное... А если учесть массовое сокращение персонала, поголовное пьянство и непрекращающийся поток пациентов, то руки лишние не помешают. И то, что меня теперь будут дёргать по делу и нет – даже не сомневалась.

Так и пошло: учеба, больница, учеба, больница.

Нет, я не переживала, не убивалась и даже радовалась, что такой ритм. Мне нравилось знать, куда иду, что буду делать. Я любила упорядоченность и даже отсутствие матери меня нисколько не смущало. Да и она ни разу не попыталась связаться со мной.

Единственный минус – заначка медленно, но верно таяла. Заявление на общагу взяли, но ничего не обещали, так как уже начало года случилось, и я опоздала. Мест «увы» и «ах» не было, но в лист ожидания обещали поставить, вдруг повезёт и кого-то отчислят.

Так я и плыла по течению, пока однажды, проходя мимо кафетерия близь института, не увидала объявление «Требуется официант».

Зарплата копеечная, но там были и чаевые, и ещё кормили в заведении. Вот я и решила попробовать. Не то, чтобы получалось и нравилось, но шабашка приносила живые деньги, желудок чуть отяжеляла на «первое», иногда на «второе». К тому же я умела жить экономно и потому даже стала откладывать в копилку...

Кто его знал, что там дальше у меня по судьбе. Могли пригодиться!

Жизнь сделала крутой виток уже через пару недель, когда в больницу, в онкологическое доставили Эриду Богдановну Званцеву... Мать Глеба. Я сначала не поверила глазам и папке с личным делом, когда помогала хорошей знакомой документы перебирать.

Рак! Четвёртая стадия... Отсутствие денег... Лекарств.

А если учесть алкогольную зависимость, и, стало быть, не первоочередность в лечении, так на неё вообще не обращали внимания. Для галочки если только. Осмотр, пару инъекций, а дальше пусть лежит...