Лицемер ты, Ренн. Как говорит брат – грязное пятно на династии.

– Ты и так узнал обо мне слишком много, – она вновь подняла свои внимательные, проникающие в душу глаза.

Увидеть бы её при свете дня. Это сейчас, когда ночь опустилась на горы, всё выглядит слишком чувственным и не в меру таинственным, а старые правила и запреты отходят в туман.

– А сам на мой вопрос не ответил.

– О чём ты, дочь гор?

Набравшись смелости, она выдохнула:

– Это ты Зверь-из-Ущелья? Скажи, Рен-нейр. Тогда и я расскажу о себе больше.

Надо же, как быстро осмелела. Только ведь тряслась, как осиновый лист, будто я правда мог причинить ей зло.

А мог ли?

Дева опустилась на камень, закинув ногу на ногу, совсем как мужчина. Но ни это, ни возмутительная по меркам Лестры одежда не делали Рамону из дома Алого Камня похожей на паренька. Даже слепой не перепутает.

– Мне нечего тебе ответить. Думай как хочешь.

И дался ей этот Зверь! Не люблю своё прозвище, уже оскомину набило. Да и воспоминания с ним связаны не самые приятные.

– Какой упрямый лестриец мне попался, – она качнула головой.

– Так попробуй поймать другого.

А вот это рискованно. Повстречайся она Варди или Демейрару... Или отцу...

Пальцы хрустнули, сжимаясь в кулаки. Я окинул её взглядом от макушки до пят.

Хороша, даже слишком. Да, пусть она чужачка, дочь гор, но я ведь не слепой, не старик столетний! Женская красота всегда мне глаз цепляла. А она не просто красива, она необычна. На таких мужчины шеи сворачивают, руки друг другу ломают. Было в ней что-то такое – тянуло, как костёр в зимнюю ночь, как свет маяка.

Если верить сказаниям, горная дева заплатила сердцем за магию. Но Рамона так искренне клялась, что это выдумки, что я не мог ей не поверить.

А ветер тем временем стих. Он прислушивался, наблюдал. И цветы пахли так сладко и приторно... Если наклониться к ней, можно почувствовать аромат нагретых камней, сухой травы, мёда и вереска.

Я усмехнулся и потёр пальцами виски. Колдовство какое-то! Влияние Антрима, не иначе.

– Реннейр?.. – показалось, что глаза цвета сосновой смолы вспыхнули. Совершенно небывалый, нечеловеческий цвет.

Интересно, на солнце они становятся золотыми, как у драконов из старых легенд?

– Какая, всё-таки, странная встреча, – произнёс и ощупал взглядом тонкую шею в вырезе рубашки, ключицы, рот.

Она тоже не сводила с меня глаз – пытливых, любопытных. Тело сковала странная слабость, и я не сразу заметил, как туча заслонила полнеба. Лицо Рамоны скрыла темнота.

– Только что мне ждать от этой встречи?

– Я задаюсь тем же вопросом, лестриец.

– Может, это происки подгорных духов? Или вашей Матери?

Я не слишком верил в старые предания, хотя у нас в Лестре было много культов самых разных богов. Если можно так сказать, я выбивался. Был белой вороной. Рассчитывал лишь на силу хорошего клинка и правильного слова.

– Ты тоже думаешь, что мы столкнулись неслучайно?

– Я не верю в знаки судьбы. Всё это чушь.

Лицо её вытянулось, а губы недовольно поджались. Пусть лучше обижается на грубые слова, чем забивает голову глупостями. Мало ли… Она хоть и антримка, но всё-таки женщина. Молодая и впечатлительная. Надумает ещё невесть что.

– Почему ты так решил, Реннейр?

– Можно просто Ренн.

Я позволил это ей только потому, что моё полное имя Рамона произносила слишком чарующе. Тягуче и медленно, будто размазывала мёд по ломтю хлеба, прежде, чем откусить кусочек.

– Ты спросила почему? Да потому что насмотрелся на людей, которые предпочитают думать не головой, а другим местом. И все свои несчастья на судьбу скидывать.