Проклятье. Вроде правильно рассуждаю, но на душе так паршиво.

Кое-как отлип от стены, чувствуя, что в голове мутится. Если так и будет продолжаться, совсем растеряю форму. И так уже пропустил одну маленькую, но важную деталь.

Варди, когда лжет, никогда не смотрит в глаза. Почему этот северный пройдоха решил надурить меня?

Размышления прервали приглушенные крики отца, доносившиеся из-за закрытой двери. Я прислушался, но смог разобрать только:

«…говорил подождать!»

Я поморщился. Лорд Брейгар редко позволял себе повышать голос, чаще обжигал ледяным презрением. Интересно, чем этот жрец его разозлил?

«…этот день никогда не настанет!»

Следом неразборчивое бормотание и грохот, будто со всего размаху приложили кувшин. Стражи у дверей не повели и бровью, привычные.

«…впустую! Столько лет…»

Я нахмурился. О чем отец говорит?

Или о ком?

Рамона

Полночи я не могла уснуть. Ворочалась на постели, как индюшка на вертеле. Голову переполняли мысли – они то затихали, позволяя окунуться в поверхностную дрему, то врывались ураганом, заставляя откидывать одеяло, долго всматриваться в ночную темноту, а после жадно глотать успокоительный отвар.

«Ты стала рассеянной», – говорили отец и брат.

«Ты похудела и осунулась», – твердили в один голос подруги.

«Ты витаешь где-то не здесь», – замечала матушка Этера.

Последние недели я провела в агонии. Горела и плавилась изнутри, проводила мучительные часы в лоне древних святилищ, умоляя Матерь Гор послать хоть сон, хоть знак, но богиня молчала. Молчали и камни, прежде благоволившие мне, и невольно закрадывался страх – а если я все-таки теряю силу?

Дважды я начинала собирать вещи, готовая бежать без оглядки, но бросала все на полпути, прятала в ладонях лицо и думала, думала, думала.

«Это может быть связано с тобой», – слова Верховной не оставляли ни на миг, и я знала, что должна еще раз повидать Ренна. Поделиться своим открытием, рассказать все начистоту, а там будь, что будет.

Конечно же он мне не поверит. Конечно, усмехнется краешком губ и скажет, что все это чушь. При мысли о моем лестрийце в груди становилось болезненно горячо, а следом просыпался страх, втыкался иглами под кожу. Лезли воспоминания о том странном сне, и казалось, что фигура человека в крови обретает черты Реннейра.

Они готовы убить его, если он вдруг окажется ребенком из пророчества. Попрать природу искателей и нарушить древний завет «не отнимай жизнь».

«Лицемеры… лицемеры!» – кричал в голове голос старейшины Ольда, и я видела перед собой заплаканную белокурую девочку, его дочь. Заглянув в наполненные печалью глаза, я не могла оставаться равнодушной.

Как жить спокойно, зная, что вокруг творится такая чудовищная несправедливость? Как молчать, когда страдает невинное дитя?

Я дала Коринне слово, что помогу. И, раз уж мне все равно не спится, надо действовать.

Коридоры Антрима всегда подкидывали неожиданные сюрпризы: читали мысли и показывали то, что душа желала. Однажды в детстве я хотела спрятаться от гнева дедушки. Тогда я сильно напроказничала, и он, строгий холодный старик, искал меня, чтобы наказать. Я бежала прочь, а где-то сзади грохотал голос деда – и внезапно увидела темный лаз, которого, я точно помнила, раньше не было. Внутри пахло сыростью и мхом, но чутье вело меня все дальше – без всякого страха.

Лаз вывел к подножью водопада. Ослепительно сияло солнце, а на берегу рассыпались сугробы белоснежных цветов. Это было одним из самых ярких воспоминаний детства: как я рвала их и плела венок, а потом шагала по тропинке, пока не встретила маму. Она возвращалась с прииска – вот удивления-то было! А дед так и не смог меня найти.