— Не думай об этом. Зачем? Мы не знаем, что будет уже через час. Только надеемся. И самонадеянно планируем. Смотри, как красиво.

Над морем разворачивалась гроза. Горизонт отливал чернильно-фиолетовыми тонами, сливаясь с линией предштормовой Балтики. Ежесекундно разрезаемая ослепительными всполохами молний, эта красота поражала воображение масштабами происходящего.

— Тебе нравится? Страшновато. Не хотелось бы мне оказаться сейчас там, на лодочке с веслами.

В ответ он обнял меня второй рукой, заворачивая в пиджак и окончательно всю присваивая. Я даже пискнуть теперь не могла, оказавшись в плену этих рук и мужского дыхания.

— Кто же тебя выпустит в такую погоду на веслах одну, глупенькая?

— Главное, чтобы за борт без весел не выкинули. С остальным разберусь.

Он вдруг напрягся, словно окаменев. Все хорошее имеет манеру быстро заканчиваться. Кот тихо вздохнул и взглянул на часы на запястье.

Я все поняла и медленно начала спуск с постамента колена. Грустно и несправедливо. И, конечно же, в самый последний момент я поскользнулась голой пяткой о камень, больно ударив лодыжку, вскрикнула коротко и попыталась упасть. Как нарочно, ей-богу!

— Спокойно не можем, да, Лю? Горе ты мое луковое.

Меня тут же на руки подхватили, легко, как пустой совершенно мешок, прижали зачем-то к груди и понесли через пляж к открытой машине. Лучший в мире мужчина нес на руках притихшую от чего-то меня. А я... Таяла я, как мороженое в микроволновке, и не могла поделать с собой ни-че-го.

Не хотела.

7. 7. Дождь

«Не только дождь капает с неба на голову.» М. К. Кот, «Дневники и записки»."

Станция опустела, желающих ехать в последней электричке больше уже не нашлось. Мы сидели в машине и просто молчали, глядя на надвигающуюся грозу. О чем думала я?

Как ни странно, о том, что счастлива невероятно. Даже если вдруг умру прямо сейчас, в моей жизни сегодняшний день уже был. Я никогда ни в кого не влюблялась вот так молниеносно, как будто стрелой насмерть подстреленная. Я вообще никогда не влюблялась, теперь это стало мне очевидно. Было все что угодно: уважение, симпатия, даже амбиции, но не любовь.

Мне просто казалось, большее чувство недоступно глупой, никчемной Илоне Олеговне. Я серая мышь, и эмоции мои тоже серые. А теперь...

Кот вошел в мою жизнь как гроза, что сейчас шла за нами. Он тихо сводил меня с ума, заставляя фривольные мысли резво бегать по кругу со рвением цирковых лошадок, игравших свой номер.

Он молчал, сидя рядом. И пусть. Это ничего уже не меняло. Мои чувства — мои лишь проблемы, и я благодарна ему за открывшиеся глаза. Могу ведь, оказывается, я быть такой, как сегодня. Просто... все эти годы его рядом не было. И не будет теперь, очевидно.

Снова взглянул на часы. Как хотелось просить его: «Не отпускай, забери меня из этой серости, хоть собеседницей, хоть прислугой!»

Да, за один только день всегда несчастная, но очень гордая Илонка Король растеряла всю свою эту чертову спесь. Но роль свою нужно играть до конца. Молча кивнула, отстегивая ремень безопасности и дверь открывая.

Он тоже вышел, и под недоуменный мой взгляд пожал плечами:

— Я провожу тебя. Под поезд еще упадешь, а мне соскребать потом тебя с рельсов.

И почему столько грусти в глазах его? Жалеет о потраченном на меня времени?

Забрала свою сумку из его рук и пошла вперед, не оглядываясь почему-то. Мне казалось, что он потихоньку отстанет сейчас и останется. Сядет в машину, помашет, наверно, рукой и уедет. До поезда десять минут, никуда без Кота я не денусь.

Капал крупный дождь, первый предвестник грозы. Его крупные капли оставляли мокрые круглые пятна на бетонной панели платформы. Это все коварные белые ночи. Они совершенно стирали ощущение реального времени. Я стояла, ловя ртом эти самые капли, скрывавшие слезы, и смотрела на загорающийся красным светофор переезда.