Мы поженились в дни войны: только зарегистрировались, как объявили тревогу, и мы просидели, уже мужем и женой, несколько часов в бомбоубежище. Так началась наша семейная жизнь. Этим и кончилась надолго, потому что я тут же уехал обратно, на фронт.

Кто знает, из чего образуется «я». Думаю, что многое зависит от того, где человек живет. Если бы я жил не в Ленинграде, если бы в детстве жил не у Спасской церкви с пушками, если бы потом не на Петроградской стороне, если бы перед глазами моими не была набережная, в гранит одетая Нева, проспекты, то «я», о котором тут идет речь, было бы несколько иное.

Биографии знакомых людей читать интересно – видишь, как автор представляет себя и свою жизнь, а ты знаешь его другим, этой разницей можно мерить нравственность человека.

Постепенно жизнь моя сосредоточивалась на литературной работе. Романы, повести, сценарии, рецензии, очерки. Писатель, наверное, должен уметь делать все. В этом состоит профессионализм. Я пытался освоить разные жанры, вплоть до фантастики. Единственное, что никак у меня не получалось, – это драматургия. И, конечно, стихи. Но стихи – это вообще искусство особое, ни на что не похожее, как музыка. А вот драматургия – это моя мечта. Мне перед всякой повестью кажется, что надо писать пьесу, но когда сажусь писать, почему-то получается проза…

Боль и любовь все чаще заставляют меня писать. Роман «Картина» возник оттого, что я люблю маленькие города. В детстве моем мы много жили в Старой Руссе. И потом я часто ездил туда, я написал об этом повесть «Обратный билет». Маленькие города Боровичи, Демьянск, Измаил – самые разные, все они отличаются близостью к природе, в них много истории, своя интеллигенция, своя поэтичность, свои невзгоды и бедность.

Маленький город – главный город России. Мне хотелось защитить его красоту. Мы знаем, кто создает красоту, и не знаем о тех, кто ее спасает. «Картина» – это роман и о том, что же может искусство, по крайней мере я пытался это показать.

Вместе с Алесем Адамовичем мы написали «Блокадную книгу», посвященную блокадникам Ленинграда. Мы долго пытались определить ее жанр. Нам представлялся огромный хор, где в согласном звучании соединяются рассказы каждого ленинградца, у него своя партия, свои слова, а всё вместе – оратория, фуга, хорал… Мы так и не определили этот жанр. Во всяком случае, это документальная проза; в ней мы, авторы, стараемся появляться как можно меньше, нам важно, чтобы сказали о себе ленинградцы, блокадники, народная память. Слишком поздно мы взялись за эту работу, но все же успели застать еще многих участников блокады. Они хранили непомеркшую боль, ту ярость воспоминаний, что могла выразить запредельные муки, поразительные духовные силы участников этой великой эпопеи войны.

Самое увлекательное в писательской работе – это общение с интересными людьми; характеры, судьбы – вот что невольно собираешь как бы впрок, без умысла. В этом смысле мне везло. Люди встречались мне удивительные.

Таков был ученый-биолог Александр Александрович Любищев, о котором я написал повесть «Эта странная жизнь». Таков был и замечательный советский генетик Н. В. Тимофеев-Ресовский. Много лет я знал этого человека и был влюблен в него. Ушел он, и, как это бывает, значимость его стала расти, выявляться перед его учениками, друзьями во всей своей уникальности. Я счел себя в долгу перед памятью о нем, более же всего захотелось восстановить справедливость, защитить его имя от клевет лысенковцев, которые преследовали его при жизни и после смерти.