Она с мольбой заглянула в глаза молодого мужчины. По ее аккуратному, еще по-детски курносому личику, струились крупные капли слез – почти такие же большие, как те, что стекали сейчас снаружи по автомобильным стеклам.

Эдвард вдруг осознал, что Анна в самом деле едва сдерживается от того, чтобы не удариться в отчаянную панику. С наступлением темноты она настолько разволновалась и была так неистово напугана, что была готова ринуться за спасением даже в дебри соснового бора. Лишь бы не оставаться на месте в томительном ожидании неизвестности, утопая в безлюдной глуши, окутанной проливными дождями.

– Ладно… – тяжело выдохнул он. – Давай попробуем добраться до поселения краснокожих. Ты ведь все равно не оставишь меня в покое до самого рассвета, если я откажусь.

– Спасибо, Эд, – она уперлась мокрым носом в его горячую щеку и слабо улыбнулась.

Однако, в отличие от своей спутницы, юноша начинал тревожиться с каждым мгновением только сильнее. Какое-то гадкое, тянуще-томительное предчувствие неотвратимой беды подкрадывалось к его горлу, сдавливая своими железными тисками глотку и мешая дышать.

Когда Эдвард захлопнул дверцу машины и закинул за спину небольшой городской рюкзак, это ощущение внезапно стало таким отчетливым, словно его даже можно было украдкой нащупать в темноте, ухватив за длинный скользкий хвост.

– Идем, Анна, – мрачно проговорил он, поворачиваясь к авто спиной и вытягивая правую руку с зажатым в ней портативным фонариком. – Надеюсь, ты окажешься права, и мы не пожалеем о том, что сунулись в лес.

Ливень грубо ронял тяжелые капли на капюшон куртки, норовил забраться в ноздри, скользил по кончику носа. Анна, не отстававшая ни на шаг, то и дело оттряхивала складки ядовито-оранжевого дождевика от скопившейся воды.

Путь до кромки леса занял не более получаса – несмотря на проливной дождь, густой настил из мха и пожелтевшей травы под ногами отлично впитывал грязную жижу, не мешая передвижению. Единственное, что беспокоило Эдварда, шедшего впереди и прокладывавшего путь – это практически непроницаемая тьма, окружавшая долину тугим кольцом. Вдобавок, грозовое небо над головой напрочь затянуло густыми черными тучами, а потому единственным источником света в этом царстве мрака был лишь робкий золотой луч карманного фонарика.

Стоило им пересечь первую линию бесконечно высоких деревьев, как дождь тут же ослабил свою силу, и юноша впервые смог вздохнуть с облегчением. По крайней мере, в лесу ливень не колотил со всех сторон по лицу, а мерзкие ледяные капли не затекали за шиворот и не скатывались по шее вниз, чтобы вымочить одежду под тонкой курткой.

– Здесь так темно, – едва слышно выдохнула Анна. – И тихо.

Она вскинула голову вверх – туда, где верхушки старых сосен скребли черно-сапфировое небо, похожее на переливающуюся бархатную ткань. Казалось, что время и пространство застыли где-то между корявых хвойных ветвей, неуклюже зацепившись за их шершавую кору.

– Не отставай, Анна, – вместо ответа скомандовал Эдвард, углубляясь все дальше в лес и на ходу сверяясь с циферблатом компаса. – Впереди нас ждут еще несколько часов пути.

Девушка наконец оторвала взгляд от мрачного небосвода, сделала шаг вперед и набрала в грудь побольше воздуха, чтобы о чем-то рассказать юноше, однако внезапно застыла на месте, будто парализованная.

Ее глаза расширились от ужаса, в ушах громко зазвучало собственное сердцебиение.

– Эдвард! – пронзительно вскрикнула она, с трудом поборов оцепенение. – О боже!

Раздался хруст опавших ветвей, и спустя мгновение рядом с перекошенной от страха Анной возник встревоженный Эдвард.