Челнок подлетел к кораблю и состыковался с ним с помощью специальных якорей – маленькое тупоносое суденышко в сравнении с величественной, стройной «Леонорой Кристин». Корабельные роботы – сенсорно-компьютерно-эффекторные устройства – осуществили процедуру стыковки: челнок, так сказать, поцеловался с кораблем. В будущем роботов ждала куда более сложная работа, чем эта. Из шлюзовых камер откачали воздух, открылись их внешние клапаны, и камеры соединились одна с другой с помощью плотного пластикового воздухонепроницаемого кольца. Потом в шлюзы снова накачали воздух, проверили, нет ли хоть малейшей утечки, и когда стало ясно, что все в порядке, открылись внутренние клапаны.

Реймонт отстегнул привязные ремни и плавно поднялся в воздух, глядя на ряд пассажирских кресел. Американский химик Норберт Вильямс тоже возился с пряжкой ремня.

– Не отстегивайтесь, – скомандовал ему Реймонт по-английски. Шведский знали все, но не все достаточно хорошо. В ученой среде главными языками общения сделались английский и русский. – Оставайтесь на местах. Я же вам сказал еще в порту: я всех провожу в каюты по одному.

– Насчет меня можете не волноваться, – заверил Вильямс. – Я в невесомости отлично передвигаюсь.

Вильямс был краснощеким коротышкой с соломенно-желтыми волосами, обожал яркую одежду и говорил оглушительно громко.

– Да, вы все более или менее имеете об этом понятие, – согласился Реймонт. – Вы тренировались, но все равно – это далеко от тех рефлексов, которые приобретаются только долгим опытом.

– Ну, побарахтаемся немного. Что с того?

– А то, что возможны несчастные случаи. Не обязательно, но возможны. Мой долг – предотвратить их. Я обязан препроводить всех до одного в каюты, где вы будете находиться в ожидании дальнейших распоряжений.

Вильямс покраснел.

– Послушайте, Реймонт…

Серые глаза констебля в упор уставились на него.

– Это приказ, – четко выговорил Реймонт. – Я имею право приказывать. Давайте не будем начинать полет с перепалок.

Вильямс защелкнул пряжку ремня. Он явно злился – руки дрожали, губы плотно сжались, на лбу выступили капельки пота и струйками стекали по щекам, сверкая в лучах флуоресцентного светильника над его головой.

Реймонт обратился к пилоту челнока по интеркому. Пилот не должен был переходить на «Леонору Кристин» – ему предстояла отстыковка и возвращение на Землю, как только члены команды перейдут в корабль.

– Вы не возражаете, если мы начнем переход? Это займет некоторое время, так что пусть народ пока отдохнет, отвлечется.

– Можете топать, – ответил голос пилота. – Все в норме, опасности никакой. Только… ну да, дело понятное, они же Землю теперь не увидят чертовски долго, а?

Реймонт объявил о разрешении отстегнуть ремни. Все, как один, только успев отстегнуться, торопились к глассиловым иллюминаторам. Реймонт занялся препровождением ученых в каюты.

Четвертой он должен был проводить Чиюань Айлинь. Реймонт долго не решался оторвать ее от иллюминатора – она просто прилипла к стеклу.

– Теперь вы, пожалуйста, – сказал Реймонт. Она не отвечала. – Мисс Чиюань, – позвал он и коснулся ее плеча. – Прошу вас, ваша очередь.

– О! – воскликнула она, словно очнулась ото сна. В глазах ее стояли слезы. – Я… простите меня… Я совсем забылась…

Корабль и состыкованный с ним челнок приближались к очередному рассветному зареву. Величественный горизонт Земли был залит светом и играл тысячами красок – от рубиново-красной, как осенние кленовые листья, до темно-синей, как круги на перьях павлина. Одно мгновение был виден зодиакальный свет, словно гало вокруг поднимающегося огненного диска. Выше – звезды и ущербная луна. А внизу – планета… искрящиеся, переливающиеся просторы океанов, облака, таящие в себе ливни и гром, зелено-коричнево-снежные материки и города, похожие на шкатулки с драгоценностями. Каждый видел, каждый чувствовал, что планета живая.