А вот я пускаю ему пулю в лоб.

— Последние теплые денечки в Москве. Скоро уже осень, — слышу я спокойный мужской голос слева от себя.

Резко оборачиваюсь и вижу пожилого мужчину в темных очках. Его седые волосы зачесаны назад, губы стянуты в нитку, а в руках он держит трость. Я даже не услышала, как он подошел и сел рядом. Бросаю на него беглый взгляд и тут же отворачиваюсь. У меня нет желания разговаривать с незнакомцем.

— Но, я думаю, в середине сентября еще будет бабье лето, — не унимается мужчина.

Он мне не нравится. Зачем он пытается со мной заговорить? Я встаю с лавочки и тороплюсь уйти.

— Куда же ты, Ксюша? — Обращается ко мне, а я замираю.

Откуда он знает, как меня зовут?

Медленно поворачиваюсь к незнакомцу и с подозрением на него смотрю. А он растягивает губы в едва заметной улыбке.

— Присядь, Ксюшенька. — И указывает мне рукой на место, с которого я только что поднялась.

— Кто вы? — Осторожно интересуюсь у него.

— Я старый добрый друг твоих родителей. — И снова едва заметло улыбается.

Эти слова заставляют меня вернуться на лавку, хотя на самом деле я должна бежать прочь. У моих родителей не было друзей. Мне это известно. Но откуда-то этот незнакомец знает мое имя.

— Что ты знаешь о своих маме и папе, Ксюша? — Тихо спрашивает мужчина, а сам смотрит вперед. Его голос тихий, но слышен хорошо. При этом слова он выговаривает практически не двигая губами.

— Их звали Андрей и Наташа. Папа работал инженером, а мама экономистом.

Сама не знаю, зачем говорю это ему, зачем вообще сижу тут с ним. Но есть в этом мужчине что-то магнетическое, что-то, что заставляет сидеть тут с ним и отвечать на его вопросы.

Он едва слышно засмеялся.

— Ты ничего не знаешь о своих родителях, Ксюша.

— А что о них знаете вы?

— Всё.

Это слово звучит так просто из его уст. «Всё». А я, родная дочь, — ничего.

Я молчу, продолжая прожигать незнакомца взглядом, а он все так же невозмутим и смотрит ровно вперед. Под его темными очками я не могу рассмотреть глаза. Но отчего-то мне кажется, что они не выражают никаких эмоций, как и его лицо.

— Твоего папу звали Сергей, а маму Татьяна. Они были выходцами из детских домов. Поэтому у тебя совсем нет родственников, Ксюша. И твои родители не были инженером и экономистом на каком-то непонятном предприятии, которое ты даже не знаешь.

— Почему это не знаю? — Возмущаюсь.

Нормальный человек на такую интонацию собеседника повернул бы голову. Но не этот мужчина. Он будто не слышит моего протеста. Он будто вообще не разговаривает со мной. Продолжает смотреть прямо, едва двигая губами, когда говорит.

— Да? И как же называется предприятие, на котором работали твои родители?

Я осеклась. Действительно, а как оно называется?

— Ээээм. Не помню, — решаю соврать.

— Не помнишь или не знаешь?

Удивительно, как он может загонять в угол собеседника, даже не поворачивая к нему головы.

— Не знаю, — тихо отвечаю, понурив голову.

— А я знаю, как называется это предприятие.

— И как же?

— Российская разведка. Вот только твои папа и мама были там отнюдь не инженером и экономистом.

— Чтоооо?

Мое лицо вытягивается в изумлении.

— Ксюша, — его голос становится жестким, — твои родители были полковниками российской разведки. Они были профессиональными шпионами и очень много лет работали на благо нашей Родины. И они погибли отнюдь не в автокатастрофе в российской провинции. Их убил один человек, когда они находились на задании в Германии. Смерть твоих папы и мамы — настоящая потеря для нашей страны.

Я смотрю на него во все глаза и не верю ни единому слову.