– Доброе утро! – в тишину ворвался шорох раздвигаемых штор. – Вас просили явиться на завтрак.

Горничная, чье имя никак не вспоминалось в ранний час, толкнула створки окна, впуская в комнату порыв свежего ветра и утренние трели птиц. Женщина быстро присела, являя на своем лице нечто мало напоминающее почтение, и удалилась восвояси, прошелестев накрахмаленными юбками форменного платья.

Стихии! В этом доме время совершенно не двигалось вперед. Как бы и меня не заставили нацепить нечто длиной до лодыжек. Я потерла ладонями лицо и, щурясь, взглянула в окно. Последнее, чего желала в столь ранний час – это идти на семейный завтрак. Неужели всерьез решила, будто могу здесь надолго задержаться?

Спать очень хотелось, и я снова уткнулась в подушку, но почти тотчас отстранилась. Наволочка оказалась мокрой. Для верности потрогала ее, после чего встала и в растерянности замерла у кровати. Шея побаливала, голова тоже. Направилась к комоду в углу комнаты, наклонилась к зеркалу и тут же отпрянула: на шее виднелись чуть заметные синяки, глаза были красные и под ними залегли круги.

Вот от этого точно стало не по себе. Мне, конечно, доводилось слышать о чудесах самовнушения, когда люди настолько верили воображению, что на теле у них возникали следы, но я прежде никогда не страдала подобными расстройствами. Всегда была здравомыслящей. А еще мне не чудилась магия на каждом шагу.

Я обернулась к кровати, где на светлом одеяле ярко выделялась красная книжица. Что произойдет, если возьмусь почитать снова? Все повторится, как вчера?

Нерешительно приблизилась, постояла какое-то время над дневником далекой родственницы, но храбрости так и не набралась. Отвернулась и тут же нашла взглядом заботливо развешенный поверх ширмы наряд. Темно-синее платье с рукавами три четверти и подолом до икр. Очаровательно. Вероятно, горничная оставила по приказу тетушек, чтобы я не вздумала шокировать благовоспитанных родственников оголенными коленями или еще хуже – декольте – с утра пораньше.

Ладно. Вдохнула поглубже и медленно выдохнула. От меня не убудет.

Натянув платье и застегнув ряд мелких пуговиц спереди, затянула потуже пояс, а после снова вернулась к кровати. Может, не стоит продолжать чтение? Отдать книжку дядюшке?

Понимаю, что смалодушничала, когда аккуратно ухватилась за корешок и сунула дневник в карман. Успокоила себя тем, что, если решусь отдать, сделаю это после завтрака, а если нет, верну в комнату. После сакраментального решения направилась в столовую.

Хоть по времени я и не опоздала на завтрак, но семейство уже восседало за столом в полном составе. Дядя во главе, тетушки по старшинству по правую руку, сыновья с семействами по левую, а мне предлагалось сесть ближе к двери с краю. Возражений и в помине не было. Чем дальше от главных коршунов, тем лучше. Аппетит целее будет.

Дядюшка расстелил на коленях салфетку, подав тем самым знак к началу трапезы, и слуги принялись разносить фарфоровые блюда. Хотя к чему такой пафос ради яиц с ветчиной? Понять мог только исконный житель Мэнэр-холла.

Собственное кушанье я придвинула ближе, не особо задумываясь и тем более не обсуждая вслух степень прожарки ветчины, преимущества яиц пашот перед обычной глазуньей и подобную чепуху. Мысли были заняты более важными вопросами: стоит ли задерживаться в родовом гнезде, как поступить с дневником, откуда начать поиски работы и не решиться ли попросить взаймы у дядюшки, чтобы хватило на открытие дела. А может, лучше взять заем в банке, а дядюшку убедить выступить поручителем? Что ему покажется предпочтительней? Вероятно, просто отправить меня восвояси, ведь я как бы замуж собралась, а после замужества женщине семейства Мэнэр не полагалось работать.