«Чует старый скунс, что собака может укусить его за пипку», – невольно усмехнулся Зорге.

Еще через полчаса пришла очередная новость: мятежников не поддержали командные чины военно-морского флота, ни один человек – вплоть до младших офицеров.

Новость была ободряющая, хотя говорить о поражении «старого скунса» было еще рано.

Следующая весть также оказалась ободряющей: большинство провинциальных гарнизонов открестилось от «Молодых офицеров».

Прошло еще немного времени, и стала известна точка зрения магнатов, державших в своих руках всю промышленность и финансы островов, – и эта новость оказалась главной, она подвела черту под мятежом.

– Время большой войны еще не наступило, – заявили «толстые японские кошельки», – надо подождать.

Почти одновременно с этим заявлением – еще одна увесистая оплеуха, загнавшая Араки в замусоренные кусты: его коллеги-генералы заявили, что готовы к войне на Тихом океане – на суше и на море, а вот чтобы лезть на запад, на север, нападать на Советы – тут извините, к такому походу нужно подготовиться. «Лучше мы будем держать оборону на Сахалине до часа “икс”, а там… там посмотрим», – заявили коллеги генерала Араки.

Араки, узнав об этом сидючи в кустах, чуть в брюхо себе столовый ножик не всадил – это был окончательный проигрыш. Вместо Араки животы себе вспороли другие люди – члены организации «Молодые офицеры».

В немецком посольстве не были готовы к такому исходу событий, тут откровенно поддерживали «Молодых офицеров» – сотрудники Отта вначале рвали на себе волосы, а потом стали глушить шнапс. Причем делали это нисколько не хуже своего шефа – правда, так же, как и шеф, могли одолеть не свыше двух стаканов, на большее просто не тянули – отключались. Отключились и на этот раз.

Зорге поспешил встретиться с Ходзуми Одзаки: важно было знать его точку зрения – это раз, и два – наверняка у Ходзуми есть информация, которая еще не дошла до Зорге.

Одзаки был печален, кутался в пальто с поднятым воротником, к носу прикладывал платок.

– Простудился, – пожаловался он, – на ровном месте…

В ответ Зорге понимающе кивнул.

– На ровном месте простужаются точно так же, как и на неровном.

– Ситуация пока еще очень тревожная, – сказал Ходзуми, – захвачены и пока еще не освобождены очень важные объекты: резиденция премьер-министра, телеграф, телефонная станция, полицейское управление. Много убитых. Генералы, адмиралы, министры…

– Премьер-министр жив? – спросил Зорге.

– Да, адмирал Окада жив. Спасся случайно – забрался в гроб своего шурина – у него были похороны. Это и спасло адмирала.

– Ничего себе баварские колбаски, которые подали к пиву вместе с сахаром и повидлом, а про горчицу забыли. – Зорге удрученно покачал головой.

– Убит генерал Дзетаро Ватанабэ – прославленный человек, герой Японии, – об этом имени Зорге слышал много раз, Ватанабэ был главным инспектором обучения японской армии, – убит генерал Тецедзана Нагата, – Ходзуми загнул на левой руке два пальца, глянул на них незряче и печально, Нагата был начальником департамента в военном ведомстве, – убит министр финансов Такахаси и лорд-хранитель печати адмирал Сайто, – Ходзуми загнул на левой руке еще два пальца. – Заговорщики пока не унимаются. Но верх они не возьмут. – Ходзуми отрицательно покачал головой.

– Это и ежу понятно, – произнес Зорге фразу, совсем непонятную для Ходзуми, споткнулся: разные сорные слова прилипают к нему мертво, очень любят Рихарда, он удрученно хмыкнул: нет бы вместо ежа упомянуть Орлеанскую деву, маршала Мюрата, давно лежащих в гробу, или королей делового района Токио Маруноуци, но он зациклился на еже… Тьфу! А жизнь королей понятна всем. В Японии есть милое словечко «дзайбацу», состоящее из двух половинок-иероглифов: «дзай» – это деньги, «бацу» – род, семья, клан, в итоге получается «клан богатых». Бери любое имя из этого клана и используй хоть налево, хоть направо – поубедительнее ежа будет. И чего это привязалась к нему мусорная фраза? Заминка была короткой, Ходзуми ничего не заметил. – Да, ежу понятно, – сказал Зорге, – ведь заговорщиков не поддержал ни один из японских гарнизонов.