В целом фёлькише идеология обнаруживала дуалистический характер и базировалась на системе не всегда очевидных противоречий, которые обычно выражались симметричными парами взаимоисключающих понятий: цивилизация против культуры, город против села, христиане против язычников, семиты против арийцев. С некоторыми оговорками к этим понятийным парам можно было отнести противопоставление мужчины и женщины. Большинство из этих понятийных пар были связаны между собою (по крайней мере на уровне ассоциаций), что приводило к созданию целой понятийной сети, из которой и возникала фёлькише идеология. Этот бинарный схематизм находил свое выражение даже в наименовании неких исторических сил, которые определяли историю. Для обозначения «собственного» коллектива фёлькише использовали самые различные слова: немцы, германцы, арийцы, индогерманцы, носители нордической культуры и т. д. Однако для фёлькише движения разработка детальной системы подобных самоназваний не имела большого значения, так как почти все эти понятия воспринимались как синонимы. Куда большее значение придавалось созданию понятийной схемы, в которую были заложены определения для «антиподов» – семиты, христиане, славяне. В итоге сращивания этих двух систем понятие «ариец» оказалось через бинарную пару сведено к понятию «не-семит» или «не-еврей».

Схема противопоставления «своего» и «чужого» находила свое отражение даже на уровне географических и топографических представлений, которые в качестве коллективных представлений («ментальный ландшафт») имели давнишние традиции как в немецкой, так и в европейской культуре. В фёлькише идеологии «Азия», собственно, как и «Восток», воспринималась как «непригодные для жизни пустыни», полнейший антипод «Европы» и злейший враг «Севера». «Восточная пустыня» противопоставлялась «германским лесам». Такое идеологическое направление, как «фёлькише ориентализм», в котором арийское прошлое было «даровано» не только Европе, но также Персии и Индии, всегда противопоставляло эти страны «семитскому Востоку», то есть имело антисемитский подтекст. В данном случае нередко христианство относили к числу «ориенталистских», «семитских» религий, которые в свою очередь противопоставлялись «европейским религиям».

Вновь и вновь в фёлькише идеологии можно было найти отголоски гностических традиций. Подобное родство не было случайностью. В гностических традициях активно использовались не только многообразные метафоры света, но также имелись признаки самообожествления, а также мистического антисемитизма, что нередко проявлялось в форме антихристианских настроений. Подобно тому, насколько была в свое время разнообразной гностическая мистика, настолько же разнородным с идеологической точки зрения оказалось и фёлькише движение. В итоге само движение не было единым организационным строением, а всего лишь великим множеством самых различных организаций, союзов и групп, собранных под крышей одного понятия и определения. Даже современники отмечали, что фёлькише были очень разветвленной сетью, в хитросплетениях которой было дано разобраться отнюдь не каждому. Ситуация осложнялась тем, что при наличии многочисленных связей и пересечений некоторые из небольших группировок и союзов занимали враждебную по отношению друг к другу позицию. Сложность и противоречивость фёлькише движения можно было обнаружить, если обратить внимание на организационные формы относящихся к нему структур. Они были настолько разнообразными, что начинались с обыкновенных общественных объединений, проходили через эзотерические кружки и заканчивались организациями, которые по своей структуре и идеологии весьма напоминали тайные ложи или ордена. Объединение большей части фёлькише движения стало возможным лишь в 20-е годы XX века, когда все силы немецких националистов оказались устремлены на борьбу с «молодой» Веймарской республикой. Только наличие этого «общего врага» позволило многим фёлькише преодолеть до этого существовавшие в аморфном движении идеологические противоречия и личную неприязнь.