– Понял тебя, Саламандр! – Витьку Зимакова по прозвищу Трухлявый, командира одной из групп Старицкого «гнезда», я знал хорошо. – Передай ему, что Занозу зажали чужаки там, где «федералка» в реку упирается. У «Тэ эНКа» (это ориентир такой, по странной прихоти, синяя с белым вывеска разрушенной бензозаправки до сих пор торчала над деревьями, хотя от самого здания станции остались только обломки). Чужаков пять десятков. На грузовиках и с большими дубинками. Косили под людей Дуба. Как понял меня, Саламандр?

– У «тээнка», пять-ноль пришлых, с БэДэ, на моторах и заявились от Дуба?

– Всё так, только передай, что это не Дуб, а ширма. Все – не лохи! Конец связи.

– Понял. Береги батареи, брат! – попрощался традиционным следопытским пожеланием мой корреспондент, а это значит, что он либо хорошо знает традиции, либо не моложе шестой «кладки». Объясню, пожалуй. Всего у Следопытов на настоящий момент было одиннадцать «кладок». Раз в два года молодняк в свои ряды принимаем. По здравом размышлении решили, что лучше к кандидатам тщательнее присматриваться, нежели потом людей выгонять. Батареи и источники питания снова начали выпускать лет десять или одиннадцать назад. По крайней мере, тогда стали к нам привозить не самопальные. А старые, «до Тьмы», запасы иссякли году на шестом после Катаклизма, вот и получается вилка из тех, кому пришлось по краям нашим скакать с портативными генераторами за спиной, из старого велосипеда порой сделанными.

– Заноза, здесь Гедеван! – громко, отчётливо и совершенно неожиданно раздалось в наушнике. – Мы тут втроём в Борках отдыхаем, боюсь, быстро подскочить не получится…

– И не надо, не справитесь. – Валеру Терёшина со смешным прозвищем Гедеван я знал много лет. Сын преподавателя питерской консерватории, чью семью мы пригрели вскоре после наступления Тьмы, скрипач, поэт и бабник. И при этом – один из лучших наших аналитиков. Да, он мог бы сильно помочь, если бы не кривой расклад. Ребята километрах в десяти-двенадцати на посту у паромной переправы. Скорее всего, встречают кого-нибудь или провожают, что совершенно не существенно. Но их всего трое. Да и редко Гедеван в последнее время выезжает «в поле», всё-таки его задача – головой думать, а по кустам скакать – это ко мне. К тому же он старше меня лет на пять, а в «сороковник» нагрузки иной экспедиции могут запредельными оказаться. Прозвище своё, кстати, получил, когда немногочисленные тогда молодые, «свежевылупившиеся», Следопыты посмотрели «Кин-дза-дзу» [27], и кто-то, сейчас уже не помню, кто именно, позвал Валеру, самозабвенно игравшего во дворе на скрипке: «Эй, Гедеван Александрович, кончай пилить – обедать пора».

– А мы и не рвёмся, дорогой! Ты «могилу неизвестного мародёра» знаешь? – продолжил Валера.

– Да.

– В тридцати метрах от неё к юго-востоку – горелый «Тахо» [28]. В нем – «точка» и вход в коллектор.

«Точками» мы называем любые специально подготовленные места: тайники, закладки, базы.

– Спасибо, брат! «Точка» пустая?

– Три недели назад сам туда «инструменты» положил, – обрадовал меня Гедеван. – Коллектор там от фермы идёт, так что пересидишь, если у них собак нет.

– За наколку спасибо. С меня подарок, Паганини ты наш! Из следующего рейда я тебе рояль притащу – знаю, где стоит!

– Замётано. Удачи!

Приятно, когда друзья помогают решать проблемы, но и самому пошевеливаться надо – до цепи преследователей метров двести, а до большого креста, сделанного из двух металлических труб и известного как «Могила неизвестного мародёра», мне в полтора раза дальше. И про грузовик с пулемётами на трассе забывать не стоит…