– Бррр, – Зоя повела плечами, – ненавижу всяких тварей, имеющих больше четырёх лап.

– Так и запишем! – Вадим достал потрёпанный блокнот и сделал вид, будто что-то вписывает невидимой ручкой.

– Тоже мне, писаки, – развела руками Маринка.

Извилистая грунтовая дорога, по которой ехал старенький микроавтобус марки «Газель», тянулась сквозь густой лес. Величественные сосны послушно кивали в такт порывам осеннего ветра. Распутица только набирала обороты. Глубокие ямы и, растущая посреди колеи трава, явно свидетельствовали о заброшенности здешних мест.

– Похоже, что сюда даже за грибами не ходят, – поправив очки, констатировал деловито сидящий позади всех Гришка.

Внешне он заметно отличался комплекцией от Вадима и, уж тем более, от Мишки. Зато его ум и сообразительность, особенно подчёркнутые утончённым внешним видом, давали право высказывания своего мнения, не говоря уже о равноправной дружбе со стороны остальных ребят.

– Пфф, тоже мне гениальное умозаключение, – подметил Михаил, – до ближайшей деревни километров тридцать непроходимого леса. Ты бы сам пошёл в такую даль?

– Нет, – согласился Гриша, но на всякий случай открыл планшет и сверился с картой, перепроверяя слова своего друга.

– Долго там ещё? – утомлённо спросила Зоя. – Моя попа затекла за три с половиной часа езды по этим колдобинам, и вообще, я хочу в туалет.

– Нет, уже подъезжаем к нужному квадрату. Тут должен быть старый пропускной пункт. По крайней мере, так писали в одной газете, – Гришка продолжал пялиться в свой новенький планшет, подаренный отцом на прошлой неделе.

– Ты до сих пор газеты читаешь? А интернет тебе тогда на что? – поинтересовался Мишка.

– Интернет не панацея, и, к тому же, там порой такой бред пишут. Лучше черпать информацию из старых добрых подшивок газет в библиотеке. Тридцать лет назад вряд ли кто-нибудь стал бы писать жуткие истории просто ради лайков.

– А ты так и веришь во все эти истории? – спросил Вадим.

– Конечно! – охотно согласился Григорий и ещё более воодушевлённо продолжил. – Как ещё объяснить то, что карта в этой местности не грузится ни с одного устройства, а бумажных так и вовсе не найти? Да ещё и эта дорога… Явно кто-то когда-то по ней ездил, значит, тут определённо что-то должно быть. Вдобавок все эти истории о жестокой тюрьме для каторжных заключённых. Да тут похлеще ГУЛАГа должно было быть. Даже всем известный Алькатрас и то отдыхает по сравнению с этим жутким местом. В одной старой газетёнке было написано о, якобы, подземных шахтах, в которых трудились заключённые, добывая настоящую урановую руду для советской ядерной программы. Облучённых каторжников, умирающих в страшных муках, оставляли прямо в штольнях. А тех, кто пытался убежать, беспощадно расстреливали на месте.

– Фу, жуть какая, – поёжилась Марина.

Не обращая внимания, Григорий продолжил:

– Недаром же отсюда ни единого побега не было и, самое главное, не возвращался никто после заключения. Дорога в один конец…

– А что если там до сих пор всё заражено радиацией? – поинтересовалась Зоя.

– А тебе-то чего переживать? – хохоча, вставил Мишка. – Боишься, что сарделька отпадёт?

– Главное, чтобы у тебя не отпала, ах да, забыла, у тебя её и не было никогда… – отмахнулась девушка.

– Да-да, и это мне говорит девчонка, шарахающаяся от любого жучка и паучка, – совершенно без обиды парировал Мишка и продолжил хохотать.

– Нет там никакой радиации, тридцать лет прошло. Короче, – продолжил невозмутимый Григорий, – в статье было написано о том, что спустя четырнадцать лет, ровно в канун окончательного закрытия тюрьмы там видели вспышку и пожары. Туда даже, вроде, каких-то военных посылали, но пламя так никто не потушил. Всё само выгорело. В конце статьи говорилось о неупокоенных душах несчастных бедолаг, до сих пор бродящих по тюрьме в надежде отыскать своих мучителей. Поэтому и не живёт рядом никто. Даже животные боятся туда заходить… Правда, круто?