– У меня там живут… жили родственники. Родня по материнской линии. Я хотела их навестить. А тут… такое…

– Что же, это мы проверим. Тогда тем более непонятно, если родственники. Они в полицейском морге, а вы спешите куда-то, как на пожар. Вам что, совсем все равно?

– Вам не понять.

– Да, не понять, – капитан уже не особо дает себе труд скрывать свою неприязнь, – к счастью, наверное. Потому что человеческое во мне еще не атрофировалось.

Внутренне холодею. Интересно, сам-то полицейский хотя бы догадывается, как близко к истине сейчас попал своей фразой? Рите бы сейчас оскорбиться или хотя бы попытаться это сымитировать, но ей, похоже, не до того. В ее глазах все больше напряжения, которое постепенно перерастает в настоятельную потребность. В юные годы приходилось мне шататься по трущобам Иркутска и встречать потерянные души – тех, кто сидел на тяжелых веществах. Тут что-то похожее. Но учитывая, какая именно кровь запущена в Ритины вены, капитан здорово рискует, задерживая ее. Предупредить его? Да уж, так он меня и послушал – они тут оба не разбежались мне верить. К тому же… Новая мысль слегка коробит своим цинизмом, но мне сейчас не до морали. Вопрос выживания. Моего собственного. Если ситуация станет развиваться по самому жесткому сценарию, у меня, возможно, появится шанс под шумок вырваться на свободу. Ага, шанс… По трупам? Скольких убьет Измененная, если ее не будут отпускать, а процесс завершится? А все, что способно ее здесь остановить, кроме пули в голову, – те самые «неустановленные вещества», которые капитан выставил на стол. С усилием отвожу взгляд от ампулы с антиновой… Что же делать? Что?!

– Так я могу идти? – снова подает голос Рита.

Это все больше напоминает настойчивость требующего дозу наркомана. Только ей-то что надо? Она же отказалась от антиновы. Просто хочет уйти до того момента, когда ее сознание станет совсем нечеловеческим? Или тут что-то большее? Мое напряжение растет, и ситуация становится все более взрывоопасной.

Только полицейские этого не чувствуют.

– К сожалению, нет, – отвечает капитан, но в глазах его этого самого сожаления нет. Скорее, там злорадство. – Вы дважды теряли сознание. Необходимо, чтобы вас осмотрел врач. К тому же потеря памяти. Это может быть следствием шока. Так что придется вам пока задержаться. Сейчас я вызову специалиста, а вы пока постарайтесь все же вспомнить, что именно произошло в квартире.

– Мне надо идти!

– А куда, позвольте спросить? Куда вы так торопитесь?

– Это вас не касается!

Глаза капитана зло сужаются.

– Ошибаетесь, гражданка Зорина. Вы проходите по делу как свидетель убийства. Пока как свидетель. Но вы не так уж далеко от статуса подозреваемой. Как минимум в соучастии. Мы можем задержать вас на срок до сорока восьми часов даже без предъявления обвинения. Проверим, может, у вас с памятью все в порядке, и вы нам морочите голову. Так что вы удивитесь, узнав, как много вещей нас касаются. Ну что, поговорим по-хорошему? Или, быть может, желаете пригласить своего адвоката? Если адвоката у вас нет, он будет вам предоставлен бесплатно. Но тогда это будет уже официальный разговор, чреватый последствиями. Пока же, если вы будете сотрудничать…

– У меня нет на это времени!

– Придется найти.

Я чувствую, что огонек подбежал по фитилю уже совсем близко к пороховой бочке, и не выдерживаю.

– Товарищ капитан, вы хотите знать, что это за вещества?

Он бросает на меня раздраженный взгляд: выступил я очень некстати – полицейскому кажется, что он почти дожал подозреваемую, а на самом деле это все танцы на лезвии ножа.