В голову закрались мысли о странном сне, где он, будучи школьником, ходил в кино с девчонкой из параллельного класса, которая обратилась к нему не по имени, а как-то странно. Наверное, по детской кличке… Просмотр, судя по всему, у них не удался: сначала появилось странное предчувствие беды, следом за ним – безжизненные куклы, наводнившие зал, а родная Припять в одночасье стала городом-призраком. Да и Наташка куда-то исчезла. Сталкер скупо улыбнулся краем рта. Из глубин памяти вдруг всплыл светлый момент его первой влюбленности, в итоге закончившийся ничем: хулигана и задиру Леху из седьмого класса Ната предпочла спокойному и миролюбивому Николаю, сказав напоследок: «Дурак ты, Гордеев, и пользы от тебя никакой».

Мгновение, и мужчина замер с занесенной для следующего шага ногой. Гордеев! Да ведь это же его фамилия! Николай Гордеев – так его зовут! Сталкер облегченно выдохнул и присел на сырую ступеньку, беззвучно смеясь. Он вспомнил! Память начала возвращаться. Сложив руки на коленях, Николай уткнулся в них головой и закрыл глаза, стараясь выудить из бездонного омута что-нибудь еще. Ему привиделось детство, проведенное в Припяти, вспомнился сам город, ярко-зеленый летом и белоснежный морозной зимой. Родной и сказочно красивый. Перед его мысленным взором появился образ отца: высокий, широкоплечий, кажущийся злым и страшным, но на деле очень добрый. Он всегда был душой любой компании. Во время аварии на четвертом энергоблоке атомной станции пропал без вести, тело так и не обнаружили. Мать Николая, стройная, миловидная женщина среднего роста, души не чаяла в своем сыне. В ночь, когда все случилось, была дома вместе с ним. Потом они эвакуировались в Киев, где мама продолжила работать учителем младших классов. Умерла в девяносто пятом…

На этом все, дальше будто стена сплошного тумана, продраться сквозь которую не выходило. Мужчина всеми силами старался вспомнить еще что-нибудь, раз за разом прокручивал в голове свой сон, надеясь зацепиться за ранее не замеченную деталь, но тщетно.

Гордеев встал, держась за стену. Хоть информации было мало, он радовался и этому. Осознание того факта, что его амнезия оказалась временной, вселила новую надежду, будто открыла второе дыхание. Пребывая в отличном настроении, сталкер приподнял прикрывавшую вход дверь, убедился, что снаружи безопасно, и вышел на улицу.

Над полигоном занимался рассвет. Оранжевый блин солнца, отражаясь в мириадах капель росы, выглядывал из-за кромки леса. На ясном безоблачном небе затухали последние звезды, а в стороне от них тосковала бледнеющая луна. Было свежо и прохладно. Слабый ветерок разгонял густой молочно-белый туман, шелестел в кронах деревьев, что-то шептал в густых зарослях кустарника, играючи забирался под высохшую одежду, ледяными пальцами касаясь спины. Поежившись, Гордеев с наслаждением вдохнул чистый утренний воздух и свернул за угол магазина.

Сначала он услышал угрожающее рычание и лишь потом разглядел оскаленную пасть, торчащую из дымки. Чудовищного вида пес, больше смахивающий на волка, стоял в паре метров от него. От животного разило чем-то резким, тошнотворным. Николай поначалу не столько испугался, сколько растерялся, замер. Но через пару секунд пришел в себя и подобрался, готовый дать отпор даже голыми руками. В тот миг мужчина еще не знал, что находится перед одним из опаснейших порождений Зоны. Перед хищником, который для ментальной атаки был слишком молод, зато достаточно силен и быстр, чтобы на его территорию боялись вторгаться даже ловцы.