– Правильно, – кивнул он. – Лучше вызвать милицию. Отделение здесь недалеко... Как войдешь в отделение, сразу направо – там кабинет майора Шаланды. Сразу к нему. Так, скажи, и так, господин Шаланда... Пафнутьев разбушевался. Он все поймет. Не забудь сказать адрес – он примчится сюда со всем отделением.

– Ну что ж, я так и сделаю! – Парень гневно прошел мимо Пафнутьева, и его длинные светлые волосы всколыхнулись за спиной. Резко и зло он надел свою короткую курточку, не успевшую даже просохнуть, сунул ноги в какие-то безразмерные босоножки и вышел на площадку, с силой бросив за собой дверь.

Таня вздрогнула от этого хлопка, закрыла лицо руками. И Пафнутьев увидел, как сквозь ее пальцы выкатились слезинки. Он подошел, постоял рядом. Потом осторожно коснулся пальцем ее плеча, а когда убедился, что ничего чрезвычайного не произошло, отнял руки от ее лица.

– Послушай, Таня... Если этот... как его... Если он так тебе уж дорог, я сам доставлю его сюда. Хочешь, в наручниках, хочешь – без... И за водку извинюсь... Я даже готов рискнуть жизнью и выпить ее, лишь бы ты простила меня и позволила присесть на минутку, а, Таня?

– Ну нельзя же так, Паша!

– Согласен.

– Это же самое настоящее хулиганство!

– Статья двести шестая, часть вторая... От двух до шести лет без конфискации.

– Он сейчас приведет милицию... Начнутся допросы, протоколы... Паша!

– Не то ты говоришь, Таня. Спроси лучше, что случилось.

– Я видела... Все произошло на моих глазах.

– Таня, ты не поверишь... Я выжил. Не должен был выжить, но выжил. И ты единственный человек, которому я могу об этом рассказать, которому хочется рассказать...

– И это все я? – улыбнулась она сквозь слезы.

– Да, – ответил Пафнутьев. – Да, Таня, хотя я и сам с трудом в это верю.

– Сейчас сюда придет Игорь с толпой милиционеров, они заберут тебя и уведут в неизвестном направлении.

– С ними я разберусь, мне бы с тобой разобраться. – Пафнутьев открыл наконец свой портфель, вынул бананы, мандарины, пакет с соком, поколебавшись, достал и водку. Кротко взглянул на Таню, словно прося прощения за невоспитанность, и поставил бутылку на стол.

– Думаешь, твоя лучше? – Таня отошла от двери и присела на край стула.

– Ровно настолько, насколько я лучше того хмыря! – самоуверенно заявил Пафнутьев.

– Не надо его так называть. Он не хмырь.

– А я?

– И ты не хмырь. С хмырями я не вожусь.

– А кто же я?

– Начальник следственного отдела в какой-то непонятной конторе. Если, конечно, тебя еще не повысили...

– Какой я начальник. – Пафнутьев сорвал нашлепку с бутылки, налил себе полстакана водки. – Какой я начальник...

– Ладно, – Таня положила ладонь ему на руку. – Рассказывай уже... Похоже, у тебя в самом деле что-то случилось? Или это все твои выдумки, чтобы проникнуть в дом, забраться в постель, нырнуть под одеяло...

– Глоточек выпьешь?

– Конечно. А то я не выдержу твоего рассказа. Наверно, кровь будет стыть в жилах?

– К счастью, да. К счастью, Таня, кровь осталась в жилах, там она и будет стынуть. – Пафнутьев снял галстук, расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и лишь после этого взял свой стакан и выпил водку до дна. – Не обижаешься?

– Ладно, Паша... Проехали.

Пафнутьев протянул руку, потрогал ее волосы, на лице его возникло выражение озадаченности.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросила Таня.

– Надо же... Мне казалось, что они у тебя жестче.

– Сколько же ты не был здесь?

– Жизнь, Таня... Целую жизнь.

– А вломился с таким гонором, будто на пять минут случайно отлучился. Что это было? Любовь? Ревность? Тоска?

– Это была истерика, Таня. – Пафнутьев привлек женщину к себе, опустил лицо в ее волосы. – Это была самая настоящая истерика, – повторил он и с трудом сдержался, чтобы не расплакаться. И подумал – Байрамов, Амон, Анцыферов... Они могут на уши встать, но меня этой ночью не найдут.