– Тебе тоже кажется?.. – спросил Зорель, и Ники, не дослушав, резче, чем хотела бы, ответила:

– Да!

Они остановились. За туманом не было ничего; казалось, и под ногами ничего не было. Не видно было серого камня, которого касались подошвы. Муха в янтаре? Нет, два мига, застывших в вечности между прошлым и будущим.

– К скату мороки! – заиграл желваками Зорель.

Испуганным не казался. Резко развел руки в стороны, приказывая туману разойтись. Тот дрогнул.

– Мы искали тебя тридцать лет, Белый старец с Безумной горы, – звучным голосом вскричал Ясин, – искали не для того, чтобы повернуть назад!

«Для чего?»

Ветер ли прошелестел, или тонкая струйка камешков, стекшая с бока утеса на тропу, грозя потянуть за собой камнепад?

– Мы слышали, ты один из магов, переживших Вечную ночь! И хотели бы учиться у тебя! – крикнула Ники. Ее звонкий голос будто увяз в тумане.

«Чему?»

– Всему! – не смутился Зорель. – Мы владеем Силой, но не владеем знанием! Знание мы хотели бы получить от тебя!

«Не владея знанием, вы не владеете ничем! Уходите!»

Ясин и Ники переглянулись. Взялись за руки. И упрямо шагнули вперед, сойдя с пустоты… в пустоту.

Архимагистр открыла глаза. Надо же, задремала! Стареет, что ли? Решительно встала и пошла туда, куда упал взгляд сразу после пробуждения. Взбежала по ступеням на первый ярус, приоткрыла тяжелую дверцу шкафа и вытащила на свет здоровенный талмуд. На обложке значилось: «Дворцовые интриги Ласурингов и их место в социополитике Тикрея».

– Вот ведь… – Ники добавила несколько витиеватых морских выражений.

С раздражением засунула книгу обратно, захлопнула шкаф и пошла прочь, чихая от поднятой резким движением пыли.

После разговора с Колеем принцесса Бруни вернулась в кабинет, поцеловала мужа, который, казалось, врос в стул и – руками – в кипы бумаг на столе, и до вечера проработала бок о бок с ним, сидя на своем рабочем месте и иногда перекидываясь репликами с Григо. Секретарь, расположившийся напротив, одно за другим подавал ей прошения, заявления, сметы и другие документы.

– Ваши Высочества, ужин подавать? – раздался из-за двери звонкий голосок старшей горничной Катарины Солей.

Собственно, вопрос Катарины означал, что ужин сервирован и ждет. Она, как и герцогиня рю Воронн, строго следила за режимом будущей мамы.

Григо тут же встал. Дождался, когда принцесса подпишет очередное прошение, забрал документ и подал ей руку, помогая.

– До завтра, Ваше Высочество! – он изящно поклонился и ушел, к облегчению Бруни, унося до утра голубую папку с вензелями.

Они с Каем тут же посмотрели друг на друга, как заговорщики.

– Все стынет! – Катарина из-за двери добавила холода в голос.

Аркей поднялся, потянулся с хрустом, покачал головой.

– Родная, с этим надо что-то делать! Я чувствую себя деревянным…

Бруни подошла к нему, прижалась к груди. Синий мундир, в котором он предпочитал работать, царапал щеку жесткой тканью.

– Тебе нужно движение, – вздохнула она. – Биться на мечах, ездить верхом… А я боюсь верхом! А на мечах не умею!

Принц засмеялся. Обняв ее за плечи, повел к двери.

– Индари упаси тебя биться на мечах! Я, пожалуй, поучаствую в полевых учениях старшекурсников Военного университета. Они там носятся как угорелые, особенно оборотни… Боюсь, поначалу буду отставать!

– Это только поначалу! – улыбнулась Бруни.

Гвардейцы, стоящие за дверью кабинета, услышав голоса, распахнули створки, выпуская их из кабинета, как из тюрьмы, в малую столовую, и вышли, печатая шаг. На ужин нынче никто не был приглашен. У стены вытянулся в струнку адъютант принца Лисс Кройсон, у стола присела в реверансе старшая горничная. Бруни внимательно посмотрела на нее, прежде чем занять свое место за столом, – показалось, или веки у Катарины припухли?