Мартен, подав прошение на открытие ресторана, заранее изготовил вывеску огромных размеров с ярко золотыми буквами и радостно принялся устанавливать ее над входом. Надпись гласила: «Café-réstaurant a Henry Cinq»[278].

Разумеется, полиция тотчас стащила вывеску, уничтожив ее, а Мартену объяснили в префектуре, что его имя уже хорошо известно агентам тайной полиции, и посему ему рекомендуется вести себя более или менее смирно.

Но Мартен не унялся и добился того, что ему позволили нацепить вывеску: «Café-réstaurant aux Cinq Henry»[279]. Разумеется, происшествие и новая выходка тоже прогремели, а праздная парижская толпа повалила в ресторан «Пяти Генрихов», болтая о том, что вывеска мистификация и насмешка над правительством, а ресторан назван в честь претендента на престол Франции.

Став более свободен в качестве хозяина, Изидор начал много читать, еще более заниматься политикой и трактовать со своими приятелями и знакомыми о шансах спасения Франции под державой Генриха V. Прежде всего, яростный приверженец графа Шамборского занялся чтением, чтобы узнать, кто такие были предки этого Генриха V и каким образом Бурбоны потеряли престол, а главное, узнать и понять, что собственно за событие la grande Révolution, которое всем его знакомым легитимистам представлялось ввиде явления миpy самого Антихриста.

Одним словом, Изидор занялся чтением истории.

Сильнейшая тоска часто одолевала его, но он нашел от нее лекарство, или стимул к продолжению чтения. Все, что он прочитывал днем, он рассказывал вечером. И это доставляло ему наслаждение. Иногда он зазывал знакомых приятелей и даже незнакомых людей в свой ресторан, даром угощал их, заставляя выслушивать целые речи, целые тирады из истории Франции. Друзья, утомленные его рассказами, частенько говорили ему:

– Mais oui, oui! Connu! Connu![280]

Но Изидор продолжал подробно рассказывать, как был убит Генрих III, или как мальчишески был влюблен Генрих IV в Гарбиэль Д’Эстрэ и т. д. Слушатели, ради дарового вкусного обеда или ужина, все это выслушивали, и патрон «Пяти Генрихов» был бесконечно счастлив.

Впрочем, через год или два Изидор, начитавшийся всяких мемуаров, в том числе вызубривший хронику «de l’Oeil de Boeuf», или «Круглого окна», разумеется, мог рассказать уже действительно интересные для своих слушателей интимные подробности нравов при дворах Людовиков XIV и XV.

Однако, дела ресторатора-политикана шли не очень, а затем пошли еще хуже. Наконец, однажды, в те самые дни, когда Изидор, просветившись, уже мечтал сам начать писать свои мемуары про времена короля «La Poire» императора «Badinguet», он прогорел… Он очутился на улице, не имея даже возможности продать инвентарь и движимое имущество своего ресторана, так как все было в плачевном состоянии.

Один из его приятелей предложил ему скромное место заведующего «порядком» в банкирской конторе. Увы! Знаменитый легитимист должен был теперь смотреть за чистотой помещения и состоять по пыльной или мусорной части.

Конечно, прославившийся фрондер времен Наполеона, известный во всем Париже своими визитными карточками, долго не мог примириться со своей судьбой и утешиться. И много мест, по крайней мере, семь или восемь, переменил неугомонный лицедей-легитимист, когда, наконец, по рекомендации попал в консьержи замка Отвиль, где, уже утомленный своей «политической карьерой», перестал мечтать о славе.

Место оказалось спокойное, Отвили обращались с ним ласково и, главное, крайне вежливо, а в районе и в Tepиэле monsieur Isidore стал сразу другого рода знаменитостью. Про него говорили, что он знает все на свете, и, изумляясь, рассказывали, что он и химик, и астроном, и философ.