Страсть, страх, похоть, стыд, возбуждение – ее медовые глаза передавали все оттенки сопутствующих эмоций. Дышала глубоко. Грудь поднималась и опускалась. Губы высохли – она хотела меня. Пыталась скрывать, но хотела.

– Что ты будешь делать? – меж рваных вдохов шепотом спросила она.

– Если не перестанешь разговаривать, то закрою рот кляпом. – Взяв ее за подбородок, провёл подушечкой большого пальца по нижней губе и, не удержавшись, поместил один палец ей в рот, заставляя облизать его. – Хорошая девочка. Я надеюсь, ты усвоишь урок и больше не станешь делать ошибок…

«Самый настоящий повернутый на сексе маньяк!» – кричал мой разум, а тело запихивало его в самую дальнюю кладовку, чтобы не мешал мне концентрироваться на ощущениях. Никогда не думала о том, что могу возбудиться оттого, что кто-то свяжет меня, оставив без возможности двигаться. Оказалось, что мне дико нравится, когда надо мной властвуют.

Нет, то, что он затыкает меня с определенной периодичностью, конечно же, возмущало и откровенно бесило, но я понимала, что мысли мешают мне получить всю гамму чувств, ощутить остроту хождения по лезвию. Грудь отдавалась болью, соски превратились в напряженные горошины, четко вырисовывающиеся под футболкой. Низ тянуло от желания и хотелось сомкнуть колени, да только физически сделать я этого не могла.

Обходя вокруг меня, Александр легонько, почти неощутимо, касался бедер, груди, живота, ягодиц. Тело вздрагивало, мышцы сжимались, откликаясь на скупую ласку. Все пропало в тот самый миг, когда одну из ягодиц немыслимо обожгло. Он ударил меня ладонью, пальцами, стопроцентно оставляя красный отпечаток своей пятерни. Выгнувшись, взвыла подобно волчице. Боль не была сильной или нетерпимой – скорее, отрезвляющей. Я больше испугалась, хотя и приятного было мало.

Мужчина оглаживал пострадавшее место, то и дело опускаясь все ниже и ниже, почти задевая набухшие складки и маленький вход. Через минуты таких дразнящих издевательств он все же коснулся внешних краев лона, медленно провел по ним пальцем, и мне показалось, что я вот-вот взорвусь, но неугомонная ладонь прижгла и вторую ягодицу.

Экзекуция продолжалась и продолжалась: гладил, касался, задевал, а затем наказывал. Возбуждение до предела, хочется взорваться до невозможности. Губы искусаны, нервные окончания – бомба мгновенного действия. Слезы льются из глаз от бессилия, так хочется достигнуть разрядки, но мой палач не умолим. Он уже не ласкает, лишь обжигает ягодицы, которые давно онемели. В ушах будто вакуум.

– Проси! – говорит он громко, четко, но словно вдалеке.

Я понимаю, о чем он. Гордость не позволяет умолять. Хотя о какой гордости может идти речь, если ты привязана к стулу и испытываешь на себе сексуальное наказание от почти незнакомого человека?

– Проси!

Шлепок, шлепок, еще шлепок. Мышцы ног сводит судорогой, колени подкашиваются. Меня трясло от страха? Забудьте! Меня сейчас трясет по-настоящему, подобно взмывающей вверх космической ракете.

– Проси! – давит своим голосом, напором.

Удар следует за ударом, и я не могу больше терпеть. Задыхаясь, захлебываясь слезами, хрипя, шепчу:

– Пожалуйста!

– Я не слышу!

– Пожалуйста! – кричу, насколько возможно, но он продолжает наносить удары.

Мне кажется, я сейчас попросту упаду в обморок, отключусь, сползу прямо на стул, и все равно, как это будет выглядеть.

– Пожалуйста, мой Господин! Повтори! – в словах угроза.

– Пожалуйста, мой Господин…

Удар пришелся на клитор – ощутимый, взрывной. Боль, смешанная с невероятным удовольствием. Я закричала, вскинулась, выгнулась дугой. В глазах потемнело. Тело сотрясали мощнейшие оргазмы – один, другой, третий… Они расходились волнами, заставляли дрожать, скапливались онемением в затылке.