Увидела номер и поняла, старшая сестрица наконец-то ответила на мои бесконечные попытки до неё дозвониться.

— Да, я слушаю.

— Лилька, ты там не спишь? — раздался в трубке недовольный голос Настасьи, старшей дочери моей тёти. — Ты чего молчишь? Где мама? Дай ей трубку, да поживее, она что-то не берёт. Ты представляешь, какой-то «приколист» позвонил якобы из морга. Спрашивает, кем мне приходится Просвирова Надежда Петровна, 1957 года рождения. Совсем стыд потеряли. Данные наверняка в интернете взяли и теперь развлекаются. Вот уроды! Ты чего в трубку сопишь? Бегом маму звать!

Я нехотя ответила, понимая, что сейчас начнётся, ведь Настасью я прекрасно знала:

— Так Надежду Петровну два часа назад на скорой увезли. С тётей меня не пустили, они сразу документы мои попросили, а у меня нет ничего, всё у тётки. Врач просил найти документы, прежде всего тётины, а потом уже ехать в больницу. Сказал, родне там сейчас нечего делать, её сразу в реанимацию повезли. Николай уехал в командировку пару дней назад, до него тоже было невозможно дозвониться, ты на даче. ПОэтому я дала врачу и свой телефон, и твой, как ближайшей родственницы.

— Ах ты зараза! Почему маме плохо стало?! А ну, признавайся, идиотка, что ты натворила?!

Я поёжилась, вспоминая, как старшая меня гоняла и обзывала, ещё с детства. Она давно вышла замуж, но продолжала общаться так, как привыкла.

— Тётку удар хватил, пока я в колледже была. Я прихожу, а она на кухне валяется. Пульс был, сама она ничего не соображала. Я сразу по телефону скорую вызвала, всё объяснила. Они быстро приехали, очень, минут 15 прошло. Врач сказал, что Надежда Петровна уже часа четыре так лежит. Скорее всего инсульт. Взял номер телефона и быстро уехал. Сказал, в ОНМК повезут. И позвонят, сказал, сами. Либо утром набирать им, раньше бесполезно.

— Что?! Так это правда?! Так мама что, умерла?!

Даже через трубку я слышала нежелание верить моим словам. И да, я понимала Настасью, ведь к своим детям тётка относилась не так, как ко мне. Она реально любила их, а младшего, Николая, излишне баловала.

— Так я не знаю. Ты мне только что сама сказала, что из морга звонили. Я собиралась до тебя дозваниваться прямо с утра, документы в любом случае везти надо.

— А мне почему не дозвонилась сразу, зараза?! Один раз, наверное, набрала, и всё!

Старшая сестрица была в бешенстве и орала в трубку, желая, как всегда, найти виноватого во мне. Ага, знаем, проходили.

— Настя, я много раз звонила, ты трубку не брала. Вот сижу, жду, что ты мне перезвонишь, а утром собиралась позвонить в больницу. Нужно ведь документы везти, а они у тёти где-то спрятаны.

— Да что ты всё заладила, утром, утром. Ну ты и дурында! Чёрт, я ехать буду час. Чтобы дома сидела, никуда не выходила. Ничего не трогала, поняла меня, бестолочь?! — угроза в голосе сестрицы слышалась серьёзная.

— Хорошо, поняла. Сижу дома, никуда не лезу, жду тебя. А как же тётя, она, получается, умерла?

— Погоди, чего каркаешь, ещё непонятно точно. Я сейчас такси вызову и буду сама дозваниваться, на тебя вообще положиться нельзя. Какая же ты бестолочь! Как ты без тётки одна жить будешь? Господи, неужели мама умерла?! — Я услышала всхлипы старшей сестрицы в трубку.

Её стало жалко, совсем чуть-чуть. Крокодилов лучше не жалеть. А то расслабишься, а он к тебе подползёт и откусит чего. А Настасье палец в рот не клади, она тот ещё крокодил.

Настасья быстро очухалась и холодным, требовательным голосом велела:

— И смотри у меня, чтобы у мамы не копалась там в вещах. Сиди и жди меня, я сама с документами разберусь.