– Время позднее. Ужинали? Алиса, давай купаться и спать, – звучит резче, чем обычно.

Поднимаюсь с пола, где на ковре разбросаны цветные карандаши и рисунки.

– Я искупаю её сейчас, иди отдыхай.

Обхожу Тимофея и направляюсь в детскую, за пижамой.

Тим перехватывает за живот, прижимает к себе и шепчет:

– Грим не смывай, Киска.

Слушаюсь. Хочу сделать ему приятное.

Он явно очень устал и чем-то обеспокоен, но дочку хочет уложить сам. Наскоро ужинает, пока мы возимся в ванной.

Вытираю Алису пушистым махровым полотенцем, одеваю в тёплую пижамку, и папа забирает её в детскую.

Чувствую, что лучше не мешать им. Они привыкли быть вдвоём, и мне не стоит перетягивать ничьё внимание на себя.

Пока отец и дочь тихонько болтают перед сном, я привожу гостиную в порядок. Завариваю мятный чай, наливаю в две кружки и иду в ванную с джакузи.

В последние несколько вечеров – это наш райский уголок только для двоих. Вместо ярких потолочных ламп зажигаю несколько свечей. Включаю негромко музыку и наполняю ванну.

От предвкушения замирает сердце. Наверное, я влюблена.

Раздеваюсь и собираю волосы в пучок на макушке. Креплю последние шпильки, когда заходит Тимофей.

Вижу в зеркале его взгляд, блуждающий по моему обнажённому телу, и шумно вздыхаю. А он так и замирает с радионяней в руках. Стоит и любуется мной.

– Хочешь чаю? – спрашиваю интимным шёпотом. – Мята, бергамот, мелисса…

– Угу, – берет кружку и отпивает. – Может, что-нибудь покрепче?

– С чего вдруг? – улыбаюсь и беру его за руку.

– Хочу попробовать кое-что. Будет легче, если ты не будешь смущаться и нервничать…

По моему телу прокатывается волна возбуждения. Мурашки бегут по коже от этих его слов. От его низкого голоса, от дикого желания в его глазах.

Уже знаю, чего он хочет. Встаю на носочки и целую его в губы. Обвиваю руками шею и шепчу:

– Моё смущение нам не помешает.

Тимофей ласкает мои губы. Он не торопится, ведь я уже принадлежу ему. И времени у нас столько, сколько мы захотим. Так мне кажется сейчас, по крайней мере.

Хочет коснуться, но не даю. Отталкиваю его руки и начинаю раздевать, медленно, нежно. Задираю пуловер и тяну вверх, обнажая рельефный пресс. Поддеваю резинку домашних брюк.

Но теперь уже Тим останавливает меня. Бросает еще один короткий взгляд, быстро раздевается и идёт в душ.

Делаю еще несколько обжигающих глотков чая. И опускаюсь в бурлящую чашу. И думаю о том, как в одночасье изменилась моя жизнь. И как страшно вновь вернуться к прежнему одиночеству.

Мы с Тимофеем только в начале. Но с каждым днём я восхищаюсь им всё больше. Он открывается мне как любящий мужчина, как чуткий отец. Как справедливый начальник даже – подслушала несколько разговоров с подчинёнными.

А что могу дать я взамен? Свою красоту? Отзывчивость и покорность? Но этого же недостаточно, чтобы полюбить. А мне так хочется, чтобы он влюбился до беспамятства и не захотел отпускать.

Что-то я замахнулась… Рановато строить матримониальные планы.