Достав с полки чистое полотенце и закутав Винтера в бабушкин тулуп, я повела его в натопленную баньку. Показала где горячая вода, а где холодная. Хотела запарить веник, душистый, берёзовый, но парень, похоже, понятия не имеет, как им пользоваться.

- Так, смотри: вот тебе шампунь для волос, мыло, мочалка. Можешь спокойно пользоваться – я её кипятком обдала. Держи полотенце. Как вымоешься – бегом в дом, смотри не застудись!

Отдав последние наставления, я прикрыла за собой дверь, возвращаясь в дом. Теперь и поесть можно. Разогрела остатки картошки, закусив её крепким хрустящим огурчиком. Поев, убрала со стола посуду, долила чайник, ставя его на плиту – вернётся Винтер из бани, нужно будет его чаем горячим напоить. И одеть во что-то тоже не помешало бы, а то разгуливает по дому, завернувшись в старый выцветший плед.

Проблема в том, что мужчин в этом доме уже много лет не водилось. Покопавшись на полках шкафа, я нашла свою старую футболку – в ней я обычно летом огород полола. Ткань давно потеряла прежний окрас и растянулась размера этак на два. На ноги носки наденет, обуви его размера в доме всё равно нет. Хорошо ещё, что штаны у него свои – в мои джинсы или в бабушкины треники он точно не влезет.

А это значит, что завтра с утра мне придётся снова идти в магазин и покупать ему какую-нибудь недорогую обувь и одежду. Денег у меня не так много, но бросить парня в беде я тоже не могу, ему нетто, что в город – на улицу выйти не в чем.

Приготовив одежду, я вернулась к печке, открыв дверцу, подложила внутрь несколько поленьев, после чего опустилась на колени, заглядывая внутрь.

- Привет, Рыжик! Как ты тут?

От ближайшего язычка пламени отделился небольшой огонёк, мягко перелетая на подставленную для него ладонь. Затем он радостно подпрыгивая, забрался на моё плечо, и словно с горки скатился вниз. Я засмеялась, наблюдая за резвым малышом. Мне было так хорошо рядом с ним и сил сразу словно прибывало. Рыжик будто чувствуя моё настроение, ласково потёрся о мою ладонь, становясь похожим на пушистый светящийся помпон.

С улицы послышался едва уловимый шум – хлопнула дверь бани, а от неё всего три шага до крылечка дома.

- Мне пора, тебя никто не должен видеть!

Я протянула руку к печной дверце и огонёк быстро нырнул внутрь печи. Я успела встать на ноги, когда в дом, шлёпая калошами на босу ногу, вошёл Винтер.

- С лёгким паром! – поприветствовала я его, подсовывая под ноги свои тапочки.

- Мне понравилась твоя баня! Жарко правда очень. Когда вернусь, велю построить у себя такую же, - заявил он, скидывая тулуп прямо на пол.

Вздохнув, я, молча, подняла его, вешая на заменявший вешалку гвоздь возле двери. Винтер снова остался в одних штанах так и притягивая взгляд к своему идеальному прессу. Я конечно не против, чтобы он разгуливал по дому в таком виде, но весь смысл бани был в том, чтобы прогреть его, а значит нужно одеться потеплее.

- Вот, надень, - я протянула ему футболку.

Он взял одёжку из моих рук, развернул и, нахмурив лоб, спросил:

- Что это?

- Футболка. Она конечно старенькая, но чистая. До утра походишь в этом, а завтра я тебе что-нибудь куплю в местном супермаркете.

- Я это не одену! – ответ был категоричен. Брезгливым жестом он вернул футболку мне.

- Тогда тебе снова придётся заворачиваться в плед, тебе же в нём неудобно. Другой мужской одежды в доме всё равно нет.

- Могу я взглянуть сам?

Я, пожав плечами, подошла к старенькому шифоньеру, распахивая обе дверцы. Одежды в шкафу было полно. Женской. И вышла она из моды лет этак сорок назад – не меньше! Длинные, в пол, юбки, кружевные блузки с воланами, платья с рюшами – прошлый век! Всё это бережно хранилось сначала «на выход», потом «на чёрный день», а потом «пусть висит – есть же не просит, а выкинуть жалко». Это ещё не говоря про целую коллекцию головных платков, косынок и шарфиков.