Алексей вдохнул полной грудью и, засунув руки в карманы джинсов, постоял на крыльце. Если закрыть глаза, то словно и не было последних шести лет. Или он ушёл раньше? Он прислушался к умиротворённому шуму деревьев в саду. Затем поглядел, как покачивались белые качели, а под ними валялась одна из игрушек близняшек.

Громов подошёл к качелям, наклонился и поднял куклу. Судя по бешеным ярким краскам, это собственность Юльки. Что и было написано фломастером прямо на лбу пластиковой девицы с малиновыми волосами. Дочерям Натальи было по пять лет. Сейчас мачеха решила увеличить число шумной мелочи в доме и ждала прибавления. Врачи обещали сына.

— Здравствуй, Айвенго, — прозвучал за спиной мелодичный голос.

— Хватит меня так называть, — проворчал Алексей, поворачиваясь лицом к хозяйке дома.

— Рыцарь, лишённый наследства, — потянула мачеха. — Есть хочешь? Конечно, хочешь.

Симпатичная блондинка погладила свой внушительный живот и, охая, направилась обратно к крыльцу. Громов нехотя прошёл следом, оказываясь в нижней гостиной.

— Идём, — велела Наталья. — Посмотрю, как ты ешь. Люблю, когда дети хорошо едят.

— Ну всё, прекрати. — Нахмурился Алексей. — Я старше тебя на два года. Какого чёрта ты носишься со мной, как мамочка?

Нижняя губа мачехи задрожала, и она шмыгнула носом, а затем прошествовала на кухню. Причём, сначала туда вошёл её живот, а затем уж и его хозяйка. Наталья заправила за уши золотистые пряди, выбившиеся из длинной косы, и тяжело опустилась на стул. Сонно зевая, она наблюдала, как Алексей, вместо того чтоб поесть, опустошил половину графина с водой. Жажда мучила его весь вечер. Он подмигнул огромному дымчатому коту, который устроился на одном из стульев.

— Ну, здравствуй, Вениамин.

Алексей почесал пушистого зверя за ухом и тот от удовольствия зажмурил свои яркие янтарные глаза. Радуясь вниманию хозяина, кот принялся хрипло мурлыкать.

— Как твоя спина? — участливо поинтересовалась Наталья.

— Лучше, чем твоя, — Громов наклонился к мачехе и коротко поцеловал в светлую макушку.

— Ешь, давай! — довольная, она продолжила ворчать, привычно поглаживая живот.

Алексей открыл холодильник и вытащил первое, что попалось из продуктов, сооружая из них бутерброд. Затем откусил его, и прислонился спиной к стене, поглядывая на Наталью.

— Где ты остановился? — Она склонила голову набок, разглядывая его усталое лицо. — Я могу помочь…

— Наташ, — Алексей отложил кусок хлеба с сыром на край стола.

Наталья тут же поджала губы, ругая себя за то, что не сдержалась. Вот дурной язык! Могла ведь начать разговор, когда он доест. Глупая…

— Слушай, я одна есть не могу, токсикоз замучил. Мне нужно, чтобы кто-то жевал рядом. Думаешь, я тебя из доброты душевной позвала? Ешь! Иначе моя голодная смерть будет на твоей совести. — Кряхтя, Наталья поднялась и потянулась за сыром, откусывая его прямо с куска.

Алексей скривился, скептически глядя на её попытки проглотить сухой кусок, и пододвинул стакан с водой.

— Ты жалкая врунья, — усмехнулся он, но к еде так и не притронулся.

— Он волнуется, Лёш, — внезапно сменила разговор Наталья. — Хватит избегать друг друга.

— Ты меня за этим домой позвала? — нахмурился Громов. — Я не хочу говорить о нас с отцом.

— Почему не спишь так поздно, Наташ? — раздался в дверях взволнованный мужской голос.

— Ты сказала, что его нет дома… — глухо отозвался Алексей.

Он повернул голову, встречаясь взглядом с отцом. Хозяин дома словно окаменел при виде сына, и его рука разжалась, роняя на пол пальто. Алексей только прерывисто вздохнул, и молча пошёл к выходу. По пути он поднял одежду, и бросил пальто на подлокотник дивана в гостиной.