Он снова взял чашку.

– Допивайте чай и ложитесь спать. Постарайтесь сегодня хорошенько отдохнуть. Завтра будет тяжёлый день.

– Станете меня пытать?

Он скосил на меня глаза и улыбнулся, покачивая головой.

– Допрашивать, господица Клара, я буду вас допрашивать, а не пытать. Честное слово, эти ваши романы. – Он фыркнул от смеха, опуская взгляд. – Точно не стал бы советовать их своим сёстрам.

– У вас есть сёстры? – не знаю, зачем спросила об этом. Мне на самом деле нет никакого дела до господина Бобра и его сестёр. Уверена, это чванливые высокомерные и крайне вредные девицы с ужасными манерами и маленькими злобными глазками.

– Да. Две. Младшая из них как раз вашего возраста.

– Вы с ними дружны? – пришлось поддержать беседу чисто из приличия.

– В детстве мы много играли вместе, хотя не с Лизой, это как раз младшая. Она была совсем крохой, когда я уехал в училище.

– Училище?

– Военное Императорское.

– Ну конечно, – кивнула я, поджимая губы.

– Что, «конечно»?

– Конечно же вы закончили военное училище. Это очевидно.

– Вы тоже своего рода сыскарь? – произнёс он с такой интонацией, что её можно было принять почти за шутливую. – Собираете информацию о других? По деталям одежды, привычкам, манере говорить и двигаться можете составить портрет человека?

И кто из нас перечитал приключенческих романов? Судя по всему, господин Бобёр большой поклонник детективов.

– Всё проще. Гадаю на кофейной гуще. Мы же в Великолесье. Тут люди дикие и суеверные.

– Ха, – неожиданно засмеялся он. – А это хорошо.

– Что? – От его реакции я растерялась, не понимая, как вообще общаться с этим странным человеком.

– Вы умеете язвить. Не ожидал такого от книжного червя. Видимо, что-то из ваших романов о разбойниках?

– О сумасшедших учёных, которые препарируют назойливых невоспитанных сыскарей и пришивают их головы собакам.

– В гробу я видел такие романы.

– Вот-вот, – только и сказала я, допивая чая. – Благодарю вас за беседу, господин Давыдов. Мне намного лучше.

Он ушёл почти на миролюбивой ноте, пожелав добрых снов. Как же хочется и вправду снова видеть мирные сновидения, в которых нет места крови и страху.

Как хочется верить, что всё снова станет хорошо. Уйдёт моя болезнь. Вернётся папа. Найдётся Мишель.

Прежде никогда не ощущала себя одинокой. У меня всегда были книги и мечты. Когда мне хотелось с кем-то поговорить, я шла к отцу или Марусе. Когда желала поиграть, то заходила в гости к Николя.

Но на самом деле я всегда ощущала себя свободной и счастливой, находясь сама с собой, ни в ком не нуждаясь. Люди же существа вольные. Мы не можем ни в ком нуждаться и никому принадлежать.

И только теперь, оставшись совсем одна, я ощущаю тянущую пустую необходимость в чужой близости.

Потому что я впервые узнала, что такое настоящее одиночество. И что такое – нуждаться в ком-то.

Мне так одиноко. Пусть он вернётся. Пусть он вернётся.

Пожалуйста, не оставляй меня, не оставляй. Я здесь совсем одна.

Всё на свете готова отдаться, душу бесам готова продать, лишь бы он вернулся.

Скрежещут. Пищат. Они повсюду. Их глаза горят огнём и кровью.

Я молилась всю ночь на коленях, а после тихо плакала, лёжа на полу, всё шептала свои молитвы то ли к Создателю, то ли к Аберу-Окиа. И он услышал меня.

– Я здесь, милая.

Этот голос столь нежный, столь полный любви и заботы. Он прозвучал из темноты, из глубины ночи, из сердца самой зимы, овеянный вьюгой и печалью, но вместо того чтобы испугаться мрака, я открыла ему свои объятия.

– Не бойся, любовь моя. Я рядом.