Рядом с Совиной башней не стоило погружаться так глубоко в свои мысли, а Ежи едва смотрел по сторонам. Он даже не успел сообразить, откуда появился громила с такой паскудной рожей, что у Ежи затряслись коленки. Громила был немногим выше, но широкие плечи и яростный взгляд маленьких глаз над кривым носом заставили Ежи почувствовать себя мелкой букашкой.

Он не раздумывал ни секунды и кинулся со всех ног назад, скользя по льду. Громила оказался куда неповоротливее и растянулся на месте, разразился грязной бранью:

– С-стой, с-сука!

Ратиславец! Этот ублюдок точно был ратиславцем.

Ежи завернул за угол и уже почти поверил, что спасся, как перед ним выскочил невысокий мужчина с топором наперевес.

– Куда спешишь, хлопец? – весело воскликнул он. – От судьбы-то не убежишь, а твоя судьба вот ту-у-ут у меня, на острие топора.

Ежи поскользнулся и упал прямо к ногам незнакомца. Тот поцокал языком с наигранным волнением.

– Ай, как вышло-то нехорошо. Давай отряхну от снега.

Шеи Ежи коснулся холодный металл, и он замер, боясь не то что пошевелиться, а даже вдохнуть.

За спиной послышался тяжёлый топот.

– Вяжи его, – велел своему подельнику разбойник с топором. – А то шустрый шибко.

– Не больно шустрый, раз мы его поймали, – тяжело дыша, проворчал громила, скручивая Ежи руки.

– Не мы, а я, остолоп, – возмутился второй. – Из-за тебя мы вообще опоздали. – Он повернулся к Ежи. – Эй, хлопец, ты же Ежи, правильно?

Он присел на корточки рядом, и когда громила заставил Ежи выпрямиться, получилось наконец разглядеть второго разбойника. Он был молод, быть может, чуть старше Ежи, и вид имел гадкий и ехидный: нос картошкой, улыбка кривая, а между зубов и вовсе щель. Не сразу, но Ежи всё-таки узнал его: этот подонок как-то раз бродил возле их дома и даже разговаривал с Весей.

Значит, всё это время он следил за ними. Быть может, других ратиславцев тоже убил этот щербатый.

Ежи промолчал, бегая глазами по сторонам и в отчаянии надеясь, что кто-нибудь придёт к нему на помощь.

– Звать тебя, говорю, Ежи или как, дубина? – повторил свой вопрос щербатый.

– А где?..

– Где Чернава? – усмехнулся щербатый. – Без понятия, кто такая эта твоя Чернава, но она не придёт. Мы за неё. Нам с тобой, Ежи, нужно погутарить.

– Ничего я вам не скажу. А денег у меня нет, – вдруг почувствовав, как защипало глаза, проговорил Ежи.

Щербатый весело улыбнулся.

– Не нужны нам твои деньги.

Часто Даре приходилось ужинать позже остальных. Горица оставляла ей что-нибудь на столе, прикрыв рушником, и еда остывала к тому времени, когда Стжежимир отпускал свою ученицу. В этот день Дара освободилась раньше обычного, ещё в полдень, и всё остальное время промаялась от скуки по городу, зато вернулась ровно к ужину, когда за столом на кухне собрались все, кроме Милоша и Стжежимира и, как ни странно, Ежи. Он всегда приходил к ужину, и его неожиданное отсутствие взволновало Горицу. Весь вечер она не находила себе места.

Веся оторвалась от рукоделия и села со всеми за стол. Ели женщины молча, в доме королевского целителя болтать за столом было не принято. Дара часто ловила на себе тяжёлый взгляд кухарки, и ей стало тревожно, что Горица прознала про их с Милошем отношения. Больше всего Дара опасалась, что кухарка разболтает обо всём Весе.

Отношения между сёстрами только-только стали налаживаться. Вроде бы и войны между ними не было, но и мира не осталось. Они обсуждали дела, погоду, наряды, городские сплетни, но не делились больше ни переживаниями, ни тайнами. Точно ледяная стена выросла между ними, и Дара даже не пыталась сквозь эту стену пробиться. Теперь ей было что скрывать и чего стыдиться.