– Брата Мефодия.

Дара хотела спросить о чём-то, но в голове всё смешалось, и она осталась стоять, открывая рот, как рыба, выброшенная на берег.

– И Пресветлого Отца, конечно. Но он бы не посмел сам марать руки, скорее всего велел Мефодию выполнить всю работу, – рассуждал Ярополк. – Храм опасается, что чародейская власть закрепится в Ратиславии. Послушного Горяя они могли стерпеть, но не лесную ведьму.

– И как доказать их вину?

– А нужно ли доказывать? Даже у меня нет власти над храмом, я не могу обвинить Пресветлого Отца в том, что он преследует ведьму, ведь Империя это одобряет.

Стало сложно дышать под ледяным взором Снежного князя, а он продолжил, усмехаясь:

– Но если я прав в своих подозрениях, то Мефодий поспешит предоставить нам новые доказательства.

– Хочешь сказать, что он снова попытается меня убить?

– Уверен, – улыбнулся Ярополк.

– Отчего ты смеёшься? Это совсем не смешно, – голос Дары дрогнул от страха и возмущения.

От ядов не могли спасти чары, от клинка не отбиться обычной девушке, а от Охотников не спрятаться даже могущественной ведьме. Существовало ли на свете хотя бы одно-единственное место, где она могла почувствовать себя в безопасности?

– Я мог бы приставить к тебе стражника, но кто тогда поверит, что ты великая лесная ведьма, которая спалила Совин? – улыбался Ярополк. – Все должны быть уверены, что ты можешь испепелить Лисецк одним взмахом руки.

– Обязательно так и поступлю, как только получится, – процедила со злобой Дара.

А она хвасталась Дедушке, что её защищал Снежный князь.

Ярополк подошёл ближе.

– Я не могу защищать тебя открыто, чтобы не вызвать подозрений, но не думай, что я во второй раз упущу тебя, Дарина. Видят Создатель и все твои лесные боги, этого не случится.

В деревне стоял невыносимый гам. Длинная вереница из людей, лошадей и повозок растянулась от избы старосты, куда созвал всех Ярополк. Он прощался с хозяевами, благодарил деревенских за гостеприимство и обещал побороть степняков в ближайшее время.

Дара оставалась в стороне, наблюдала, как суетился народ, как спокойно держался в образовавшейся сутолоке Ярополк. Она рассматривала лица опытных дружинников и молоденьких парней, недавно призванных в ополчение, и ловила на себе их изучающие взгляды, когда заметила в толпе Стрелу.

Он подошёл к Великому князю, поклонился и показал себе за спину. Ярополк обратил внимание наконец на несколько рядов ополченцев. Одеты они были бедно, а вооружены совсем просто. Кто-то из них держал булавы и кистени, другим повезло заполучить топоры, но становилось ясно с первого взгляда, что они были не бывалыми дружинниками, а вчерашними землепашцами и пахарями.

Ярополк подошёл к новобранцам, поздоровался с ними, о чём-то спросил, чего Дара расслышать не смогла, и уже развернулся и пошёл обратно, когда взгляд Дары вдруг зацепился за знакомые черты. Сколько раз она видела эти светлые глаза, эту широкоплечую медвежью фигуру.

– Богдан, – одними губами беззвучно прошептала Дара.

Её охватили радость и замешательство. Хотелось кинуться к нему навстречу, обнять, расспросить о родном Заречье, о Барсуке и Ждане, о самом Богдане, но она наткнулась на недоверчивый, злой взгляд. Юноша тоже заметил её, нахмурился, отвернулся, словно вовсе не желал видеть Дару.

Она не успела прийти в себя и совладать с замешательством, когда к ней подошёл Ярополк.

– Третьяк, помоги госпоже лесной ведьме забраться на коня, – велел он холопу. – Выступаем.

Внешний вид золотой, сердце – камень.

Монгольская поговорка