А еще неплохо было бы заглянуть и на Гавайи, или, как их называли в XIX веке, Сандвичевы острова, получившие имя британского адмирала Сандвича, прославившегося лишь тем, что изобрел бутерброды, до сих пор именуемыми в англоязычных странах сэндвичами.

Время для посещения Гавайев было самое подходящее. В прошлом году оттуда с позором изгнали протестантского миссионера Хайрема Бингхема, ставшего настоящим «серым кардиналом» при дворе короля Камеамеа III. Это был настоящий изувер, заставлявший крещеных гавайцев три раза в день молиться, запретивший игры и танцы и полностью подмявший под себя всю духовную и личную жизнь королевской семьи. Доставалось от него и европейцам, особенно католикам, проживавшим на Гавайях. Удивительно, как этот человек, проповедующий христианскую любовь и смирение, сумел заслужить всеобщую ненависть как аборигенов, так и приезжих из Европы. В конце концов терпение у короля лопнуло, и он велел Бингхему покинуть острова. Потом тот несколько раз пытался снова вернуться на Гавайи, но руководство американского миссионерского движения опасалось, что этот «Савонарола» вызовет полное отторжение островитян от христианства. Игорь Пирогов усмехнулся – он вспомнил, что этот самый Бингхем был дедом археолога Хайрема Бингхема, ставшего прототипом голливудского супергероя Индианы Джонса.

Словом, разговор на совещании у Нахимова будет сложным, и, вполне возможно, потребуется время, чтобы получить более конкретные инструкции из Петербурга. А еще лучше будет, если через портал в отряд переправят человека, более компетентного во всех этих делах.

Игорь Пирогов прикинул, что это было бы самым лучшим решением.

Адини и Николай Сергеев вернулись из XXI века счастливые, довольные, с кучей самых хороших новостей. Во-первых, врачи осмотрели Адини и сообщили, что от ее болезни не осталось и следа. Правда, время от времени ей необходимо будет посещать тубдиспансер и проходить там профилактический осмотр.

Во-вторых, княгиня Одоевская родила мальчика, здорового и горластого. Счастливый отец чуть не сошел с ума от радости. Он готов был носить на руках и супругу, и сына. На первых порах счастливому семейству помогала Ольга Румянцева, а ее возлюбленный Карл Брюллов с удовольствием писал картину, которую он уже окрестил «Святым семейством», где изображены были княгиня Ольга Степановна и ее малыш, названный Федором, в память деда – отца Владимира Федоровича Одоевского.

В-третьих, Ольга Румянцева тайком шепнула Адини, что, скорее всего, и ее в этом году ждут такие же счастливые хлопоты.

– Я пока ничего не сказала Карлуше, но «две полоски» налицо. Бог его знает – как там все будет дальше, но я надеюсь, что беременность, несмотря на мой возраст, пройдет благополучно. Ну а ты, девонька, не собираешься вступить в наш «клуб мамочек»?

Адини покраснела и ответила, что они с Николя пока не планируют обзаводиться потомством. Мол, муж сказал ей, что она еще слишком молода и пусть не спешит с этим делом. Потом, через два-три года, они наверстают потерянное время.

Все эти новости Адини сообщила любимому батюшке, который был очень рад возвращению дочери и зятя. Новости оказались действительно добрыми, и настроение императора Николая стало просто замечательным. От души радовались и великий князь Александр, и великая княжна Ольга. Словом, «вечер встречи» Адини и ее мужа прошел в приподнятом настроении.

Гостьей на этом небольшом семейном празднике стала и Надежда Щукина, которая прибыла в Санкт-Петербург XIX века вместе с Адини и Николаем Сергеевым. Надежда вела себя скромно и не была похожа сама на себя. Император, достаточно хорошо знавший дочь полковника Щукина, даже удивился столь необычному поведению Надежды. Он украдкой спросил у Адини, не заболела ли их спутница. Адини, так же украдкой, сообщила отцу, что встречавший их майор Соколов наконец решился и предложил своей любимой руку и сердце.