Когда они убрались, она уселась за столом напротив и уставилась на Йонаса. Он закатал широкие рукава, и теперь она видела, что его руки тоньше, чем показались ей, когда он только вошёл. Карие глаза, совсем как у неё, мягко поблёскивали в свете свечей.

– Так ты говоришь, что друг Руты? – с интересом спросила она. – Она мне про тебя не рассказывала.

– Да, мы давно знакомы. И не поверишь, но она мне про тебя тоже ничего не рассказывала. Кажется, Рута любит секреты, – Йонас хитро прищурился.

– Это точно! И прятать всё интересное.

– Да, пожалуй. А откуда ты её знаешь?

Рута предупреждала оленёнка о том, что стоит говорить в таких случаях, но глупое слово вылетело у неё из головы. Такое длинное и сложное, похожее на половицу и поленницу. Оленёнок задумчиво провела пальцем по губам, поймав себя на мысли, что Рута снова отчитала бы её за то, что она тянет в рот что попало. И вдруг она вспомнила.

– Я её пленница! – она едва не подпрыгнула на стуле от радости, но Йонас почему-то нахмурился.

– Пленница?

– Ну да, – она смутилась, испугавшись, что снова сказала что-то не так. Ей совсем не хотелось выглядеть глупой. Но ведь Рута говорила именно об этом. – У тебя такой нет?

– Нет, я таким не занимаюсь. Так она держит тебя здесь взаперти?

– Да, но больше нет. Ты принёс сапоги, и теперь всё изменится, я столько всего придумала…

Она хотела рассказать ему про снежинки, шалаш из веток и козу, но внезапно дверь снова открылась. На пороге стояла лесничая.

– Рута, – Йонас резко поднялся. – Ты ничего не хочешь мне сказать?

***

Юрате решительно направлялась по коридору. Она не верила своим ушам. Пусть Гантарас и не был приятен ей, но подозревать его в столь серьёзном преступлении не хотелось. Юрате надеялась, что это ошибка.

Тугой корсет сдавливал рёбра, сердце часто билось. Пламя свечи колебалось от порывов холодного воздуха. Юрате поёжилась. Она так торопилась, что забыла надеть тёплую накидку. Вести застали её, когда она уже собиралась ложиться спать. Почему-то все грязные и неприглядные дела происходили под покровом ночи. Юрате не любила это время.

Конец ознакомительного фрагмента.