По прибытию на остров, Биндин провёл собрание с капитанами, приняв программу подготовки экипажей и боевых выходов.

В России под руководством моих офицеров продолжали формироваться караваны. К этому времени я стал владельцем трёх тысяч крестьянских душ, но продолжал докупать ещё. Стала понятна ситуация с вольнонаёмными. Примерно тысяча свободных крестьян, семьсот разночинцев, восемьсот подмастерьев и юношей-учеников изъявили желание податься за лучшей долей. Учитывая, что в среднем семьи имели по десять детей, то на призыв откликнулось всего сто семей, правда, многим детям перевалило за 15 лет. Полки также готовились к длинному переходу. Я забирал на Аляску укомплектованные согласно штатной численности 14, 15, 17, 27 и 28-й полки, то есть 10 тысяч стволов, пять сотен крымских татар Бахит Гирея и столько же горцев Камиль-бея. Также отправиться на новые земли изъявили желание по триста молодых казаков Юдина и Мартынова с семьями, то есть ещё две тысячи. В это время по железной дороге в Санкт-Петербург из Германии стали поступать технические агрегаты.

Сам я работал при Александре, продолжая начатые проверки министерств и ведомств. Кроме этого, написал программу перевооружения армии, включающую в себя постройку заводов и добычу полезных ископаемых для них. Затем коснулся новой тактики и логистики снабжения, униформы, вооружения, строительства парового транспорта и полностью металлических паровых кораблей. Расписал организацию системы начального и профессионального образования. В общем, написал много, но по разделам. Что касалось крепостных, то это был вопрос сложный и за месяц не решаемый. К тому же я не владел юридическими тонкостями этих взаимоотношений.

Всё написанное я объяснял императору, когда он по старой традиции приглашал меня на вечерний чай во дворец. Иногда мы собирались коллективом в лице Милютина, Долгорукова, Брока и Орлова, обсуждая, как России жить дальше. По просьбе Александра на одном из заседаний нашего клуба дал оценку реформам его отца.

– В целом, ваше величество, он встал на правильный путь, но делал все очень медленно. Надо отметить, что большинство начинаний саботировалось помещиками и чиновниками. Вместе с тем Крымская война показала, что под его руководством стана отстала на годы от передовых стран. Чтобы пуститься догонять уходящий поезд, людям нужна свобода от произвола помещиков.

Мне оппонировали.

– Нельзя резко нарушать устои. Свобода – это хорошо, а как бунты начнутся?

– Если люди получат свободу, работу, зарплату, тогда у них появятся планы на жизнь. С чего возникать бунтам? Это сейчас они начнутся. Горлопаны петрашевцы – это лишь первые ласточки. Вскоре появятся более злые люди. Надо готовиться к террору со стороны разночинцев-народовольцев. Когда они войдут в силу – полетят головы градоначальников и губернаторов от бомб и пуль.

– Вы так говорите об этом, словно знаете все наперёд.

– Уважаемый Андрей Васильевич, жизнь идёт, развиваются мысли людей. Забудьте патриархальный прошлый век. Сейчас на дворе середина 19-го века – века развития промышленности, слова и дела. Мои слова вы проверите уже в ближайшие десять лет.

Долгоруков задумался: «Мало того, что пришлось быть военным министром в период проигранной войны, так теперь придётся жандармом работать в период народных бунтов. Эх, не везёт-то как на тихую, но важную должность».

Несмотря на поражение в войне, Рождество в Зимнем дворце отмечалось мощно. Я задал его идею, мол, войну проиграли, но вместе с новым императором в России грядёт рождение новой жизни. Я, Чайкини, Вадимов и Шалмов со спутницами были приглашены на это празднество.