– Ты еще не забыл искусство верховой езды? – спросил он, весело глядя на мальчика, жадно пившего парное молоко. Митридат замотал головой. Над его верхней губой образовались белые усы, и он вытер их ладонью.

– Давай посмотрим. – Тирибаз отозвал в сторонку крестьянина, сунул ему в руку золотую монету, и вскоре мужчина привел гнедого коня, ухоженного и красивого. – Садись, покажи, на что способен. – Наставник не успел окончить фразу, как Митридат запрыгнул на спину коня и погнал его по полю.

Он сидел в седле как влитой, конь слушался каждого движения мальчика, и Тирибаз похвалил воспитанника:

– Неплохо, очень неплохо.

Митридат спрыгнул с коня и дотронулся до плеча наставника. Его лицо погрустнело.

– Я так не считаю, Тирибаз, – проговорил он и отвернулся. – Мне сказывали, будто Александр Македонский умел скакать на необъезженных лошадях и еще метать копья во врагов.

– И ты этому обязательно научишься, как только мы окажемся в спокойном месте, – пообещал Тирибаз. – Кроме того, тебе нужно научиться еще кое-чему. – Он поманил к себе Сисину, любезничавшего с молодой крестьянкой.

– Все знают, что ты разбираешься в травах, – начал он. – Ты можешь найти как яд, так и противоядие. Митридат – наш будущий царь, и я уверен, что, кроме его матери, найдутся многие, желающие убить его. С сегодняшнего дня он должен принимать снадобья, чтобы сделаться неуязвимым для яда.

Сисина поклонился Митридату, и мальчику стало неловко. Тирибаз похлопал его по плечу:

– Ты будущий царь, привыкай к поклонению. И думай о том, что твоя жизнь принадлежит не только тебе, но и твоему народу.

Сисина взял Митридата за руку, и они, миновав поле, вошли в негустой лесок. Тонкие ветви деревьев со свернувшимися в трубочку от жары листочками сплетались над их головами, образуя полупрозрачную арку, словно высеченную на аквамариновом небе. Вельможа сорвал цветок с желтыми лепесточками, потом другой, третий. Он говорил, как они называются, заставляя Митридата все запоминать, учил отличать ядовитые растения от неядовитых, знакомил с противоядиями, снова экзаменуя своего воспитанника и поражаясь его уникальной памяти. Мальчик все ловил на лету. Потом Сисина измельчил на ладони какой-то сухой корень, размешал порошок в слюне и дал Митридату:

– Проглоти, не бойся.

Мальчик и не боялся. Он всецело доверял людям, спасавшим его жизнь. Сисина улыбнулся, показав большие желтоватые зубы:

– Вот увидишь, с тобой ничего не случится. Я дал тебе микроскопическую дозу яда. Если принимать яд в таком количестве, можно сделаться неуязвимым. И тогда… Тогда ты будешь обречен на долгое царствование.

Когда они вернулись к своим, Тирибаз уже приготовил ужин, состоявший из овечьего сыра, жаренной на костре баранины и пресных лепешек. Насытившись, они легли под открытым небом на овечьи шкуры, и Митридат подумал, что такая походная жизнь ему начинает нравиться. Это хорошо. Жизнь царей протекает в основном в походах.

– Давайте останемся здесь, – прошептал он. – Будем жить среди пастухов, питаться дарами природы. Ты сказал, Тирибаз, что здесь нам ничто не угрожает. К тому же моя сестра уже вышла за царя Каппадокии. Я могу попросить у нее убежища, она не откажет. У нас с Лаодикой всегда были хорошие отношения.

Наставник усмехнулся его наивности.

– Завтра мы отправимся в путь, – твердо сказал он, – и ты кое-что узнаешь. А сейчас спи. Нам предстоит долгий и опасный переход.

Лишь только заря окрасила горизонт в розовый цвет, они снова пустились в путь. Скалы становились все неприступнее, и Тирибаз сказал, что они в горах Армянского Тавра.