Крепость располагалась на возвышении на небольшом острове, образованном углубленным и расширенным руслом небольшого ручья, исток которого начинался где-то внутри замка.
Из-за слишком засушливого лета ручей здорово обмелел, во рве, окружающем остров, воды осталось мало – курам по колено, но это никак не умаляло внушительности самой крепости.
Когда-то ее толстые непритязательные стены и башни строго следовали своему единственному предназначению – защищать. Но постепенно, от поколения к поколению, к этому прибавлялось и «восхищать», и «подавлять», и «презирать». Небольшой донжон внутри крепостной стены давно потерялся в обилии пристроек, лепившихся год от года друг к другу, отчего замок вышел за пределы первоначальной крепостной стены и повис над водой. Остров расширили, на восточной его стороне разбили сад с прудом, на северной притулился крохотный поселок людей, испокон веков обслуживающих замок. Сама же крепость изменилась до неузнаваемости, обретя помимо основного здания с несколькими боковыми пристройками множество изящных деталей: аккуратных двориков с открытыми галереями и бассейнами, лестниц и переходов.
Но мне об этом было неизвестно, и я могла лишь восхищенно взирать на настоящую крепостную стену с бойницами, только с этой, западной, стороны сохранившуюся в первозданном виде, но главное – на вздымающуюся за ней неровными ступенями, башнями и башенками громаду самого замка, украшенного обильным каменным декором. Неужто здесь живет всего один человек? Да здесь же полгорода поместится!
Проехав главные ворота с угрожающе нависшими цепями, миновав широкий проход в надвратной башне, мы проехали во внутренний двор, большой, но совершенно пустынный, если не считать двух стражей, с любопытством рассматривавших меня, пока Логан на них не прикрикнул, да конюха, выскочившего забрать лошадей.
– Идем, – буркнул Логан, жестом приглашая меня за собой.
Мы прошли по пустому двору, гулко отражавшему звуки наших шагов, и вошли в незаметную боковую дверь, откуда попали в широкий коридор, заставленный вдоль стен комодами и полками. То был черный ход для слуг, и из него вели по меньшей мере еще два коридора и две лестницы: слева – вниз и справа – вверх.
Мы поднялись по неудобной крутой лестнице, завинчивающейся спиралью наверх. Потом опять был какой-то коридор, темный и узкий, в стенах которого виднелись крохотные ставни, скрывающие, надо полагать, окна во двор. По правую руку мы миновали две двери – не похоже было, что ими недавно пользовались, – ведущие, как я могла предположить, в некие комнаты. На полу различалась едва заметная в тусклом свете свечи дорожка, прямо-таки колея, вытертая бесчисленным количеством ног… С каждым шагом отчаяние все больше овладевало мной. Это не замок, это рухлядь какая-то. А с виду вроде ничего… Кому нужно в этой развалюхе золотое шитье?
Логан привел меня в небольшую комнату и я впервые воспряла духом. Комната была довольно просторной, чистой, а главное – светлой. Два вполне привычных окна выходили на юг, и теперь солнечный свет, льющийся сквозь них, ложился яркими желтыми ромбами на каменном полу.
В комнате был стол, стул, настольная лампа, стеллаж, придвинутые к стене большие квадратные пяльцы, кресло у закрытого экраном камина и больше ничего. Зато была еще одна дверь, которую Логан распахнул и со скукой в голосе заявил:
– Спальня.
Это удивило: после темных коридоров я не ожидала стольких удобств. В спальне была кровать, неизменный камин, вешалка в углу и умывальные принадлежности. И крепкий запор на двери.