– Вот я и решила. Когда он узнает, что меня отправили в логово этого монстра, он не выдержит и обязательно заберет меня оттуда.

О ужас! Неужто это моя старшая сестра? Она же рассуждает, как ребенок!

Я с трудом перевела дух.

– Селина, – осторожно начала я, – за год многое может случиться. Если Катерина решила его женить, она не отступит, тем более ты не будешь мешать.

– Ха, – перебила меня Селина, – неужели ты думаешь, я останусь там на целый год? Что я там буду делать? Подожду с месяц и уйду. Если, конечно, Патрик не придет за мной раньше. Ты передашь ему записку, Кэсси, милая?

– Как уйдешь? Селина! Ты понимаешь, что говоришь? Отец слово дал. Если ты его нарушишь, что будет с нашей репутацией? Ты погубишь нас всех!

– Ах, Кэсси! Порой ты бываешь такой несносно-правильной, что становится тошно. Ты думаешь, я должна дожидаться, пока отец найдет для меня толстого лавочника с отвислыми губами? Да я сбегу куда угодно! Если Патрик не придет за мной, тогда я пойду за ним. Я уеду в столицу. А кроме тебя и его, знать никто не будет.

– Ну уж нет, Селина, – разбушевалась я, но сестра не дала мне закончить, нежно закрыв ладонью мне рот:

– Неужели ты выдашь меня, Кэсси? – печально спросила она, хлюпая носом и сбрасывая слезы с ресниц с небрежностью королевы, взмахом руки отсекающей головы. – Мне не на кого большеположиться, не к кому обратиться за помощью. Без тебя я останусь совсем одна в этом мире.

Вскоре мы обе дружно рыдали и клялись друг другу в верности. Пользуясь случаем, моя любимая взбалмошная сестричка взяла с меня обещание передать записку Патрику и разъяснить ему, что к чему.

Наутро она по-королевски отбыла в открытой коляске, окруженная толпой зевак и десятком конных стражей, специально для такого случая приставленных городским головой.

День оказался чрезвычайно хлопотным, а потому я решила встретиться с Патриком вечером.

– Милая Кассандра, чем обязан такой встречей? – Патрик был сама предупредительность. Он и вправду был очень хорош собой. Одет с иголочки в безупречно подогнанный серый камзол, идеально расшитый серебром, и черные узкие брюки, заправленные в высокие щегольские сапоги. Воротник и рукава его камзола были украшены длинными белоснежными валарскими кружевами. Патрик манерно откинул красивую голову с темной гривой тщательно уложенных волос и вопросительно уставился на меня.

По правде говоря, хоть я и готовилась к разговору, никак не решалась его начать. Мешало мне и то обстоятельство, что я, сглупив, назначила встречу поздно вечером у себя в комнатке за мастерской. Единственным освещением в ней была одинокая свеча, стоявшая на столе. Слегка интимная обстановка. Не ровен час, кто заметит – сплетен не избежать. Но Патрику, казалось, было все равно.

– Э-э-э, Патрик, – мялась я, – Селина просила передать тебе вот это.

Я протянула надушенный конверт. «Братец» вопросительно уставился на него, как на гадюку, свернувшуюся у его ног.

– Прочти это, – почти прошипела я.

– Видишь ли, сестра Кассандра, – не отрывая глаз от конверта и тем не менее не принимая его, медленно произнес Патрик, – моя дорогая сестра Селина, вероятно, не правильно меня поняла. У меня к ней исключительно братские чувства. Не скрою, Селина чрезвычайно хороша, она составит прекрасную партию любому мужчине, но…

– Бери конверт, – угрожающе сказала я, придвигаясь ближе.

– Да, да, конечно, – оторопел Патрик, как-то скукожившись и втянув голову в плечи, – но позволь объяснить тебе, я тут не при чем.

Объясниться дальше мы не успели. Если чего-то боишься, это обязательно произойдет. Дверь резко распахнулась, и в комнатку вошел хмурый, расстроенный отец: