– Вот дерьмо! – вторично выругался Саша и заторопился со сборами.

Уже через полчаса он выходил из дома. В одной руке сумка с вещами для отдыха у мамы, в другой пакет с оскверненным халатом. Не стал он его выбрасывать возле дома. Сел в машину и уехал.

До города, где он вырос и где теперь жила его мама, было двести пятьдесят километров. Дорогу он за эти годы выучил до поворота, до километра. Знал, где можно избавиться от халата, а где от ножа. Пакет с халатом полетел в мусорный контейнер на стоянке дальнобойщиков за сто километров от Москвы. Нож – в заболоченный пруд на самом подъезде к его малой родине. Никто и никогда его тут не найдет и искать не станет. А если и случится величайшее чудо, пруд каким-то образом осушат и найдут нож, то находку никак с ним лично не свяжут. На ней ни единого его отпечатка. Дома он касался этого подарочка в резиновых перчатках. И в газету упаковывал в них же. Вытряхнул нож в заболоченный пруд, так же его не коснувшись. Газету скомкал и пустил по ветру.

Все! На этом все! Историю он забудет. Василису не желает знать. Она опасна и вероломна. Как ни прискорбно это признавать, но лучше иметь отношения с Холодовой и быть под ее вечной назойливой опекой. Никаких прекрасных Василис!

– Анна Витальевна Холодова?

Павел в упор рассматривал заспанную женщину, которой, он точно знал, было сорок пять лет. Если бы он не познакомился с ее анкетными данными, внимательно изучив договор в ресторане, он никогда бы не подумал, что ей столько. Она великолепно выглядела. Даже заспанной, даже непричесанной. Даже кутаясь в длинный халат странного неприятного грязно-серого цвета, она была красавицей.

– Анна Витальевна Холодова, – подтвердила она с кивком. – А вы кто?

Ее голос звучал хрипло. И он счел это сексуальным.

– Майор полиции – Павел Сергеевич Фокин. Мы звонили вам несколько раз, вы не ответили. Пришлось без звонка. Извините, что беспокоим в субботу.

Затылком он чувствовал изумление Леоновой. Она никогда не видела его таким церемонным. Он – страж Закона. И сторожит его по правилам, где реверансы неуместны. Но вот почему-то именно с этой женщиной ему не хотелось быть строгим копом.

Она была красавицей!

– А зачем меня беспокоит майор полиции Фокин?

Да-да! Именно так задают подобный вопрос красавицы: с усталой надменной ухмылкой, без истеричного испуга.

– Совершено убийство, уважаемая Анна Витальевна. В момент празднования назначения вашего нового генерального директора был убит человек.

– Ух ты!

Ее лицо как-то странно застыло, а взгляд выдал нечто такое, что Фокин тут же охарактеризовал как странное удивление. Как если бы она вслух произнесла: «Ну надо же. Все-таки убийство произошло?»

Холодова ничего такого не произнесла. Качнувшись от притолоки, а она на нее все это время опиралась плечом, Анна Витальевна шагнула назад и нехотя проговорила:

– Ну, заходите, раз пришли. Кстати, а почему сразу ко мне? Меня же не подозревают, нет?

– Никак нет, Анна Витальевна. – Фокин нагнулся, чтобы расстегнуть молнии на зимних ботинках, с лихорадочным испугом вспоминая, какие на нем сегодня носки.

– Не разувайтесь, – позволила хозяйка. – Проходите в гостиную.

В гостиной было бы красиво, если бы не беспорядок.

На белоснежном кресле валялось скомканным шелковое алое платье. Рядом с креслом, не устояв на высоких шпильках, лежали на боку туфли. По дивану была разбросана косметика, там же плед, подушки. На полках вдоль правой стены много интересных безделушек и немало пыли.

– Присаживайтесь, – произнесла Анна Холодова, стаскивая с кресла платье, туфли просто отодвинула ногой к стене.