Ухвативши планиду за хвост.
Не гадай, что могло быть, что сбудется
На прописанном кем-то пути.
Этот город, и вечер, и улицу,
Эти лица… Не обойти.
Но когда начинаешь натруженно
Что-то делать, меняя совсем
Свои взгляды, привычки и ужасы,
То становится меньше проблем.
Все препятствия тают стремительно,
Вероятности прихватив,
Значит, всё-таки можно в обыденном
Починить своей жизни курсив.

Деревья рогов оленьих

Деревья рогов оленьих
Проткнули небесный свод.
Стекали холодные тени
По тундре в развилки вод.
Над Пенжиной стало пусто.
Единственный катерок,
Давно потерявший русло,
Прибиться к причалу смог.
И вот ещё, что я помню:
Вечная мерзлота,
Перемешавшись с кровью,
Внутри поселилась тогда.
Любви ледяной касанье,
Прочитанной наперёд,
Снежным воспоминаньем
Во мне до сих пор живёт.

Кузнечик

Кузнечик – чисто саранча,
На мир зелёный осерчал
И травы сонные зари
С полянок сгрёб и скрыл внутри,
В своих безмерных телесах.
Дрожало солнце на весах
Тревожной зыби облаков.
И мир стал бледен без цветов,
В которых нежатся лучи.
Мы тоже племя саранчи.

Твоё лицо

Твоё лицо лежит на полотне.
Штрихами искажённое сознанье.
С угля стекают тени, их вполне
Достаточно для глаз и для дыханья.
Всё меньше на портрете чистоты.
Так мажет уголь, отражая душу.
Но это, несомненно, точно ты,
С характером, что вывернут наружу!

«Не спускайся на дно души…»

Не спускайся на дно души:
Там коварные миражи,
Тени снов позабытых и слов,
Мир заброшенных Богом основ.
Там провалы подвалов в месть…
Не советую туда лезть.

Значит, вместе нельзя

Ты ушёл в свою осень
И заперся там.
Я застряла в весне
И скучаю.
Наше лето пылает
Ожогом, и шрам
От него так болюч
И летален.
Значит, вместе нельзя.
Безнадёжен возврат,
Нужно только вперёд,
К поднебесью.
Надо мною, как птицы,
Мгновенья летят,
Те, в которых остались
Мы вместе.

Ты

Ты – мой тупик, бессилие и голод,
Ты – та стена, в которой вечно холод.
И очень больно биться головой
Об эту стену с кладкой ледяной!

«Я расскажу тебе о боли…»

Я расскажу тебе о боли.
Ей тесно прятаться в душе,
Которая сама с собою
Не церемонится уже.
По каплям копит недомолвки,
Обиды и словесный бред,
Когда от лжи чужой неловко
И чёрным горем болен свет.
И язвы ранами алеют,
И окровавлена весна,
И по разорванным аллеям
На танках движется война.
Предатели и лжепророки
Уже обрыдли всем подряд.
В церквях, распятых, плачут боги,
С людьми безмолвно говорят
О том, что стёрты все границы
Меж грязной злобой и добром,
И трудно всем определиться,
Где чистота, а где содом.
Я боль не выпущу наружу.
Нельзя – затопит всё вокруг,
Войдёт в родные души стужей,
А в прочих вызовет испуг.

О правде

А Правда – она такая:
Неприкрытая,
Горькая,
Злая,
Окровавленная,
Потерянная
В лживом обществе,
Бьёт по темени.
О которой нельзя
Во весь голос!
Голос стих и уполз, как полоз.
Неудобная Правда.
Я знаю,
Та, которую все скрывают.
Легче верить Лжи фееричной,
Что со всех сторон травит личность,
Убивает разум, калечит,
Изменяя в истории вечность.
Не бери на веру, что слышишь.
Прохудилась у Правды крыша.
Лживой патокой льётся время,
И печального много в теме.

У чёрной речки

В Чёрный День у Чёрной речки
Ты проснёшься незамечен
И захочешь Чёрной встречи,
За которой только Вечность.

Любовь Маркова

Родилась 27 января 1952 года. Окончила Черняховское педагогическое училище. Стихи стала писать только в возрасте 37 лет. 24 года всё написанное лежало в столе. Только в 2013 году вышло первое издание стихов в Багратионовской районной газете. После этого автора пригласили в литературное объединение Багратионовска «Вдохновение». Начались поездки, публичные выступления. Появилась возможность печататься в сборниках, журналах, альманахах. Стала проводить презентации своих произведений, творческие вечера, уроки мужества в школах, выступления в социальных объектах и в библиотеках Калининграда и области. В настоящий момент автор десяти сборников стихов и около 50 страниц прозы.