Может, чем появление Дмитрия и поможет? Все ж не дурак. А что дело сложное…
Чего секретность-то лишнюю разводить? Все равно через месяц об этом вся Русина узнает!
Яна с интересом рассматривала Дмитрия Ромашкина.
Есть порода мужчин, которые до старости выглядят… не мальчишками, нет. Но за студентов они сходят спокойно. Угловатое телосложение, тонкокостный, даже хрупкий с виду. Но при этом, когда он двигался, словно перетекал с места на место, Яна понимала, что под простой одеждой перекатываются литые мышцы. Просто высушенные до предела.
Опасный противник.
А то, что он позволил это увидеть…
Яна даже не сомневалась, что в других обстоятельствах Дмитрий был бы до ужаса неловким. Неуклюжим и трогательным.
Немного краски, очки, щенячий наивный взгляд… Дамы должны млеть и гладить милого мальчика по головке. А мальчик может спокойно сломать гладящую руку в трех местах. И не сильно запыхаться при этом. И лицо ему не помеха, чуточку грима – и никаких проблем. Это сейчас видны и острые углы, и морщинки, и выражение у него, как у хорошо травленного волка – мигом зубами рванет. Но если захочет…
Ми-ми-ми будет. И кавайная няша. Яна даже не сомневалась. Этот – справится.
– Тора Яна, – поклонился Дмитрий. И уселся за стол.
Яна этикетом не страдала, а Дмитрий с удовольствием ее поддерживал. Эпатаж был ему и близок и дорог. Вон как у Изюмского глаза хлопают, любо-дорого посмотреть! С его точки зрения, в присутствии императрицы Ромашкин должен или стоять навытяжку или лежать в гробу. А они так мило беседуют. Да и Валежный морщится, субординация ему, как каждому военному, близка и понятна. А Яна по ней потопталась всласть.
– Что вас привело к нам именно сейчас? – продолжила светскую беседу Яна.
– Я уезжаю. В Звенигород.
Яна перевела взгляд на Валежного.
– Тор генерал?
– Мое письмо. И ваше, ваше величество.
– Надеюсь, не запечатано?
Валежный качнул головой, протягивая Мите письма, которые тот и принялся читать.
Пробежал глазами, кивнул.
– Хорошо. Если поймают, сразу не казнят.
– Сначала помучают? – невинно уточнила Яна.
– Потерплю. А там и свобода…
– Вас встретит радостно у входа?
– Вы стихосложением балуетесь, тора Яна?
– Хелла упаси, – честно высказалась Яна. – Так, развлекаюсь в свободное от работы время.
– Да, работа у вас – врагу не пожелаешь, – посочувствовал Дмитрий.
– Лучше бы я была извозчиком, – вздохнула Яна, – но кто ж даст?
– Нет, не дадим. – Митя почувствовал, что разговор начинает затягиваться, и перевел его в деловое русло. – Письмо я, конечно, передам. На словах что сказать жому Тигру?
Яна задумалась.
Сказать?
Не сказать?
А потом все же не удержалась. Взяла Митю за рукав и подвела к окну. Приподнялась на цыпочки, чтобы никто другой не услышал. И тихо-тихо шепнула в ухо:
– Передай, что я его люблю.
Оказывается, словами тоже можно подавиться малым не до смерти. Особенно чужими.
Когда Митю кое-как, в шесть рук, подняли, отряхнули и привели в чувство, он на Яну уже смотрел с немалым уважением.
Понятно, императрица и все такое. Это бывает.
Но так дергать Тигра за усы?
Нет, это корона не гарантирует, с этим только родиться надо.
Когда Митя ушел, двое мужчин воззрились на Яну. Та только головой покачала:
– Не расскажу.
– Ваше императорское величество, – начал Валежный, но был остановлен самым решительным способом.
Яна попросту зажала ему рот рукой.
– Тор генерал. Есть вещи, которые лучше не афишировать. Но я надеюсь, что жом Тигр это оценит.
Оценит…
Скотство, конечно, с ее стороны, вот так…
Скотство и свинство.
Я тебя люблю. Но замуж выйду за другого. Я тебя люблю. Но умираю. Но люблю…