В дверях туалета Марина столкнулась с Верой. Та прошла мимо, не сказав ни слова, не кивнув даже. Эта тоже ее не замечает, скажите пожалуйста, какие мы все из себя высокомерные! Хоть бы губы накрасила. Впрочем, ей это не поможет.

Марина вымыла руки, а когда выбрасывала бумажное полотенце, заметила в корзинке скомканную салфетку из ресторана – по краям хоровод из веселых красненьких перчиков. И вспомнила, как эта Ряба старательно что-то на ней записывала, не иначе формулы химические. Или доказательство теоремы. А теперь вот выбросила за ненадобностью. Не получилось, значит, доказательства. Мозгов не хватило.

Преодолевая брезгливость, Марина вытащила из корзинки салфетку и развернула. И от неожиданности выронила ее из рук. Потому что на всем поле было много раз записано твердой рукой: «Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу!»

«Все ясно, – думала она, ведя машину по пустому городу, – ясно, что Камилла в своем муже нашла: огромную квартиру в центре. И даже ремонт толком не сделала, ничего не вложила. А вот он, неужели Георгий такой же тщеславный, как все они, польстился на знаменитость? И вот еще интересно, кого это Вера Рябоконь так сильно ненавидит? Мужа своего или Камиллу? Потому что больше некого. Неужели эта дрянь и с Костиком спала? Да что же это такое, никак ее не остановить…»

Муж спокойно похрапывал на заднем сиденье, и Марина решила выбросить из головы всю эту компанию школьных друзей и сосредоточиться на дороге.

За полчаса до обеденного перерыва Марина заглянула в приемную босса. По дороге она чуть ли не нос к носу столкнулась с Камиллой. Та шла к выходу со студии с каким-то незнакомым мужчиной. Крупный, представительный мужик с густыми, слегка вьющимися светлыми волосами. Все ясно, окучивает очередного спонсора. Все на канале знают, что шеф Камиллу за это и держит, что она спонсоров умеет находить. Не то чтобы их очаровывает, а привлекает своей энергией и напором. Хотя кто ее знает, какие у нее методы?

Марину Камилла, конечно, не заметила. Кто она такая – копошащееся где-то внизу насекомое!

Но некоторые насекомые очень больно жалят… Марина опустила глаза и отступила в сторону, чтобы эти двое не смели ее напрочь.

Секретарша босса Саша сидела зеленая, как листовой салат, со страдальческим выражением лица. Причину ее страданий Марина поняла сразу: в приемной невыносимо пахло краской.

– Представляешь, босс велел срочно перекрасить коридор и холл, – пожаловалась секретарша. – К нему сегодня приезжает Назимов, и ему кто-то сказал, что тот не выносит любые оттенки красного, он от них буквально звереет, выходит из себя, вот босс и велел срочно перекрасить все в зеленый цвет… Говорят, у Назимова все в офисе зеленое, даже компьютеры…

– Назимов из «Нефтетрейда»? – уточнила Марина.

– Ну да, какой же еще! Босс с ним почти уже договорился о рекламной кампании, сегодня у них решающий разговор… сам-то он куда-то на полдня уехал, а мне приходится дышать краской!

– Не понимаю, сейчас много хороших красок, есть почти без запаха… и как же он в такой атмосфере собирается принимать Назимова? Они же все отравятся!

– Да в этом все дело – это какая-то специальная краска, которая очень быстро сохнет. Через час она уже высохнет, помещение проветрят, и к приходу начальства все будет в ажуре. А что я тут загибаюсь, это никого не волнует…

В это время на Сашином столе зазвонил телефон. Она снова страдальчески поморщилась, взяла себя в руки и сняла трубку.

– Да, Никита Андреевич… поняла, Никита Андреевич… передам, Никита Андреевич…

Саша повесила трубку и повернулась к Марине: