- А потому что ушле-е-е-епок! – выпучив глаза, смешно протянула рыжая.

- Вот в яблочку высказывание, - тут же оживилась Каркуша, примостившаяся с ней рядышком. – Вот прям в точечку! А можно еще чего-нибудь на публику, ну для потомков для увековечивания!

- А вот кому бы сейчас промолча-а-ать, - многозначительно посмотрела в ее сторону новенькая. И всё! Каркуша замолкла тут же, обиженно насупившись, сунув руки в рукава просторной черной толстовки. Мелкая, тощая, в круглых очках и со спрятанными под кепку каштановыми волосами, собранными в растрепанный пучок, она действительно напоминала сейчас толи ворону, толи воробья…

Что ни капли ни влияло на наше к ней нынешнее отношение. Ибо по ее вине мы сейчас вынуждены были сидеть на лавочке наказанных, в то время пока остальные с удовольствием занимались подвижными играми. Но и это еще не все!

Когда физрук разнял парней и потребовал объяснения, разъяснить ситуацию взялась вездесущая Каркуша. И благодаря обильному словоизлиянию, из которого присутствующие поняли едва ли ни половину, кого оставили после пар прибирать спортзал?

Правильно, нас!

К концу пары нам объявили своеобразную амнистию, но с обязательным условием: не сидеть в стороне, как обычно. Иными словами, ранее успешно избегая всяческих занятий с травмоопасным мячом, теперь я была вынуждена играть со всеми. Солнцевой это было явно не в новинку, поэтому, наверное, именно она вызвалась научить меня хоть чему-то.

А может, ей просто надоело наблюдать за моими смехотворными попытками понять, как нужно отбивать мяч, не переломав при этом все пальцы…

- Аверин, я что тебе сказал? До конца занятия, чтобы и духу твоего рядом с ними не было! – в самый разгар обучения послышался голос преподавателя, который больше ни по каким делам не отлучался. Я машинально оглянулась: действительно. Ухмыляющийся брюнет совершенно незаметно оказался неподалеку от нас, дав фору в сто очков вперед исчезнувшей не так давно Каркуше.

Что-то мне подсказывало, глава студсовета от уборки благополучно отделалась…

Аверина, кстати, я видела потом еще несколько раз, и снова не смогла заметить, в какой именно момент он оказался рядом. Его попытки держаться поближе к собственной девушке стали казаться мне несколько странными…

Впрочем, в скором времени об этом я благополучно забыла, перетаскивая в кладовую бесчисленное количество мячей, скакалок и прочего нехитрого инвентаря. Парней постигла участь печальнее: после «козла» им предстояло еще перетаскать все гимнастические маты! Слава богу, мыть ничего не пришлось. И нагрузив напоследок Аверина и Жаркова волейбольной сеткой и чем-то еще, удовлетворенный наказанием преподаватель увел их в свой кабинет, отправив нас переодеваться.

В женской раздевалке, расположенной в подвальном помещении, кроме нас никого уже не было. Сомневаюсь, что во всем институте вообще остался хоть кто-то кроме уборщицы и охранника пенсионного возраста. Так или иначе, связка ключей торчала с той стороны в замке, и нам было велено замкнуть сначала раздевалку, затем зал, после чего сдать ключи на вахту.

Времени было более чем предостаточно, переодевались мы обе не в спешке, под ее бодрые попытки убедить меня в том, что со мной, как игроком, еще не все потеряно.

Соглашаться с этим я не спешила, но и на лесть ее слова не походили. В общем, в кой-то веки покинуть нелюбимый университет я вполне могла бы, первый раз пребывая не в плохом настроении…

Если бы в следующую секунду входная дверь бы не захлопнулась с громким треском, и в крохотном помещении не погас бы свет!