На мой взгляд, это вообще-то одно и то же, ведь та часть нас, которая позволяет нам творить, – и есть уязвимый внутренний ребенок. Это светлое существо внутри – если хотите, наша личная фея – напрямую связано с божественным и обладает удивительной силой. Но чтобы применить эту силу на деле, наш творческий ребенок должен суметь пережить, справиться или увернуться, когда некто извне пытается негативными словами установить неоправданно низкий потолок его способностей.

Мы, творческие люди, всегда носим внутри зерно веры: «Мне хочется быть… даже, наверное, я и есть… писатель, художник, фотограф, актер…»

Но наши семьи не всегда рады узнать об этом зерне. И сберечь его, продолжать верить в себя, даже несмотря на скептическое (пусть и с самыми благими намерениями) отношение близких – бывает очень трудно. Иногда родители ведут себя так, будто наше желание творить разрушает их мечты о нашем светлом будущем. Это родительский колониализм. У них своя жизнь, у нас своя, но, как родители, они стараются указать нам дорогу – иногда совсем не туда, куда нам надо.

Они так привыкли верить мифам об искусстве и, конечно, точно знают, как «ужасна» жизнь творческих людей, ведь все они пьяницы, сумасшедшие, спят с кем попало и вечно сидят без денег. Поэтому начинать бороться за выживание нам приходится очень рано – когда мы впервые слышим: «Это, конечно, замечательно, но на что ты собираешься жить?»

Дети не приходят в этот мир с тайным злым умыслом заняться творчеством и тем самым разбить мечты родителей. Ни один первоклассник не скажет: «Вот возьму и изгажу всю жизнь старым козлам. Стану писателем». Тем не менее многие творчески одаренные дети (а все дети творчески одарены) считаются в семье и школе «трудными» и «неуправляемыми». Меня тоже так называли. («Расслабься. Успокойся. Угомонись. Перестань беситься…»)

Композитора Майкла Хоппе прозвали «фантазером».

«Майкл, ну ты придумал», – то и дело презрительно бросали родители, и мальчик замыкался в себе. Они убедили его, что творческие люди – безответственные эгоисты, а ему надо стать бизнесменом, а не композитором. И что высокий доход принесет ему и его семье гораздо больше счастья и удовлетворения, чем карьера музыканта, о которой он мечтал. Кроме того, продолжали они, творческие люди – поверхностны и тщеславны…

Послушный и благоразумный сын, Хоппе последовал совету родителей и стал руководителем крупной звукозаписывающей компании, а не композитором, отступив от своей мечты лишь на шаг. (Я называю таких людей «художники-тени».) Наделенный чудесным музыкальным слухом, он приглашал в свою студию талантливых исполнителей и композиторов – среди них был, например, Вангелис. Тем временем он тихонько поигрывал в свободное время, сочинял музыку и отводил душу за любимым делом.

Может быть, все бы так продолжалось и дальше, если бы не один судьбоносный случай. К нему обратился продюсер с просьбой подобрать музыку к фильму. Хоппе записал целую кассету с композициями различных исполнителей и принес ее на долгую и непростую встречу – продюсер отвергал одного музыканта за другим.

«Нет, нет, нет, нет! Неужели у вас нет ничего подходящего?»

Кассета почти доиграла до конца, когда вдруг зазвучал отрывок, сочиненный самим Хоппе. О господи! Какой позор! Он бросился выключать магнитофон.