Хитира молча сел на козлы. Доннерсмарк глядел на карету и лошадей с недоумением, словно не мог поверить, что видит их наяву. Но сном была любовь Кмена, и пора пробуждаться.

Фея подобрала платье и огляделась в последний раз. Прах, осколки. Чего она еще ожидала, связавшись со смертным?

Доннерсмарк распахнул дверцу. Фея давно поняла, что он последует за ней, гораздо раньше, чем он сам. Он хотел защитить ее, но в тайной надежде, что и она поможет ему, когда зверь в его груди зашевелится.

Стражи Кмена не успели заступить им путь. Дворцовая гвардия бросилась врассыпную при виде мертвенно-бледного лица Хитиры. Пока Доннерсмарк открывал ворота, Фея смотрела на балкон, с которого Терезия объявляла о помолвке своей дочери. Амалия не показывалась.

Быть может, Фея и оставит ее в живых.

Быть может.

Две стычки на границе плюс нападение на Кмена. Хентцау пришлось собственноручно застрелить несостоявшегося цареубийцу, а потом отдать под расстрел никуда не годных телохранителей. Он во всеуслышание пообещал укоротить язык каждому, кто будет распускать слухи, что это как-то связано с нефритовым гоилом. Тем не менее народ шептался: «Нефритовый гоил покинул короля, а теперь еще и Фея… Кмен обречен смерти, как и его сын».

И тот, кто ворвался в королевскую палатку, не принадлежал к людскому племени. Нет, мятежников, что поднялись на борьбу с оккупантами, Хентцау по-своему понимал. Но этот был гоил. Ониксовый. Всего несколько недель назад они объявили одного из своих соплеменников настоящим королем и помазали на царство. Самозванец, ставленник Альбиона и Лотарингии и предатель собственного народа. Ничего удивительного. Ониксы – извечные паразиты. Они всегда высасывали кровь из подданных, и лишь тем, у кого ониксовая кожа, хорошо жилось под их властью.

Хентцау приказал нашпиговать голову убитого окаменелыми личинками и отослать их предводителю. Резиденция Ниясена располагалась в Лотарингии, но его псы шныряли повсюду.

Слишком много псов… Хентцау положил под язык пилюлю, которую дал ему лейб-медик Кмена от боли в груди. Помогали эти пилюли так же мало, как и те, что прописал ему в Виенне доктор Амалии, поэтому Хентцау уже послал одного из своих солдат к рудным ведьмам, в подземный лес к северу от королевской крепости. Их зелья обжигали даже гоильские языки, но только благодаря им Хентцау оправился от ран, полученных в день Кровавой Свадьбы.

Им надо вернуться под землю, где не нужны ни пилюли, ни рудные ведьмы. Но идиот-квартирмейстер устроил его кабинет в башне с окнами, пропускавшими так много света, что у Хентцау болели глаза. Он приказал было замуровать их, но оказалось, что солдаты, понимавшие толк в кладке, как один пали в схватке с мятежниками.

Кмен любил размещать штаб-квартиры в человеческих замках, несмотря на их башни и окна. Из этого они выгнали одного голштейнского дворянина. Перед уходом он отомстил гоилам, пустив в подвалы пораженных заразной болезнью крыс.

Но не по этой причине попали в лазарет тридцать человек личного состава. Они могли спать только на больничной койке, потому что дневной свет разъедал им глаза. Чем дольше они пребывали на земле, тем сильней становились подвержены человеческим болезням – и Ониксы первым делом напирали на это в подтверждение тому, что гоилам нечего делать на поверхности. Что им было возразить? Ни Хентцау, ни король не забыли родных подземелий. Золото, серебро, драгоценные камни, нефть – все, что так любят люди, там в избытке. То, что добывается из-под земли, гораздо дороже того, что на ней произрастает, так уж сложилось.